— Утром поговорим. Ложись спать!

Шаркая домашними тапочками по полу, скрывается в комнате.

Нормально! Она меня что, повоспитывать решила? Только этого мне для полного счастья не хватает.

Поднявшись с пола, снимаю куртку, пропахшую машиной Кириленко. Сама не замечаю, как касаюсь ее носом, вдыхая в себя еще немножечко кожи и мужского парфюма. Мотнув головой, несу цветы на кухню, ставлю в вазу и делаю себе чай. Спать совсем не хочется, во мне еще бурлят и лопаются на языке пузырьками впечатления от театра и… Яна.

Выключив свет, чтобы опять никто не пришел, встаю у окна, смотрю на ночной двор и позволяю себе совсем немножечко подумать о стальных глазах и редких улыбках внимательного парня. Он сегодня раскрылся для меня совсем с другой стороны и это надо переварить. Ян взял и одним своим поступком разрушил не только мои стереотипы, сложившиеся за годы учебы с мажорами, но и вдребезги расколотил впечатление лично о нем.

Делаю глубокий вдох, смотрю вниз и воспоминания меняются. Никита! В нем столько наглости, что он даже в мои мысли вламывается без разрешения, напоминая, что примерно вон там у бордюра он спас меня от болезненного падения, а завтра обязательно будет доставать со своим свиданием.

Все! Выбросить эту ерунду из головы и спать.

«Ты ни в кого не влюбляешься, Вася», — напоминаю себе, разбирая раскладушку.

Расстилаю на ней простыню, взбиваю подушку и ложусь, долго выискивая удобное положение. Уже отключаясь, ставлю будильник и засыпаю с телефоном в руках.

— Да выключи ты его уже. Орет на всю квартиру! — тетка толкает ногой в раскладушку.

Будильник. Я так крепко уснула, что не услышала, как он звонит уже целых пятнадцать минут!

— Черт! — подскакиваю, спотыкаюсь о табуретку, больно ударившись мизинцем. — У-у-у!!! — воя от боли, прыгаю на одной ноге, держась за больной палец. — Чтоб вас всех… — ворча, иду умываться.

Если ставить раскладушку, места на кухне почти не остается. Вот кто додумался не задвинуть этот дурацкий стул?! Все настроение коту под хвост.

Быстро умываюсь, чищу зубы и возвращаюсь, чтобы убрать свою импровизированную постель. Тетя Маша уже сидит, пьет чай на мамином любимом месте. Забираю из верхнего ящика мамино лекарство, наливаю в стакан воды и иду в спальню.

В спину слышу завистливую усмешку:

— Ты себе богатенького ухажера, что ли, нашла? Такой букет притащила.

«Да пошла ты, — мысленно ее посылаю. — Гиена».

— Доброе утро, — улыбаюсь мамочке. — Прости за то, что я поздно вернулась. Я была в театре, представляешь?

Отдаю ей таблетки, слежу, чтобы выпила, и тихонечко делюсь впечатлениями от прошедшей ночи. Мне очень надо кому-то рассказать, чтобы вытащить это из себя и прекратить думать о непривычном — о парне.

Мама вдохновленно меня слушает, в ответ делится, как ходила на первое свидание с папой. В ее сознании это было совсем недавно, и мне опять становится тоскливо.