Мне везет и в кофейню сегодня добираюсь быстро. Застываю перед стойкой, пялясь в спину, обтянутую черной футболкой.

Почувствовав мой взгляд, Никита разворачивается на высоком стуле, и его красивые губы растягиваются в довольной улыбке.

— Я обещал найти, я нашел.

— Поздравляю. Дальше что? И здесь будешь меня доставать? — прохожу за свое рабочее место, завязываю фартук.

— Колючая, — смеется Ник. — Сделаешь мне кофе? Американо.

Пожав плечами, готовлю для него кофе без подвоха. Хотелось, конечно, но сейчас он клиент, а мне лучше не подставляться.

Кладу на стойку салфетку, ставлю маленькое белое блюдце и чашку.

— С тебя двести рублей.

Достает наличку, кидает на стойку пятьсот.

— Остальное на чай, — подмигивает, делая первый глоток. — Отличный кофе. Спасибо. Амелина, я все еще хочу свое свидание, — заводит свою пластинку.

— А как же Соболева?

Каюсь, не удержалась от вопроса.

— Ревнуешь? — ухмылка так и не сходит с его губ.

Ругаю себя за то, что вообще смотрю на его губы. Не нужны они мне. И он весь целиком тоже не нужен. Ник дергает длинные рукава футболки вверх, и я замечаю край татуировки на внутренней стороне предплечья. Он мой взгляд тоже замечает. Тянет черный рукав выше, показывая набитую розу.

— У Яна такая же, — делится Ник. — Два года назад сделали в память о родителях. Больше о маме. Дед говорил, она любила розы.

Это нечестный прием! И взгляд его становится теплее. Тоже нечестно! Манипулятор хренов! Я почти повелась на его искренность и уже хотела ответить что-то теплое, пока не заметила, что губы его опять довольно улыбаются.

Фыркнув, иду обслуживать новых клиентов. Он сидит и наблюдает за мной, периодически залипая в телефоне. Допивает кофе, просит воды. Позже ждет у входа, пока я завершаю рабочий день.

— Садись, я подвезу, — кивает на дорогую иномарку.

Не удивил. У нас многие парни, кому уже есть восемнадцать, рассекают за рулем.

— Маршрутки еще ходят, — прохожу мимо.