— Ладно. Хорошо. Тогда я посажу мужей напротив жен. Так нормально?

— Вечная дилемма, — произносит он с наигранной серьезностью.

— Боже, да я знаю… но людям действительно это важно.

— Ну, — говорит он, — если бы мы с тобой были гостями, я точно знаю, где бы хотел сидеть.

— Да неужели?

— Сбоку, чтобы я мог делать это… — Его руки опускаются вниз, задирают шелковую юбку и забираются под нее.

— Уилл, — сопротивляюсь я. — Шелк…

Его пальцы находят кружевной край моего белья.

— Уилл! — возмущаюсь я. — Какого черта ты…

Но потом его пальцы оказываются внутри меня и начинают двигаться, и тогда мне уже абсолютно не важно, что станет с шелком. Моя голова падает ему на грудь.

Это совсем на меня не похоже. Я не из тех девушек, кто обручается всего через несколько месяцев после знакомства… и выходит замуж. Но я не согласна, что это опрометчиво и импульсивно, как, уверена, думают многие. Совсем наоборот. Я точно знаю, чего хочу, и добиваюсь желаемого.

— Мы можем заняться этим прямо сейчас, — шепчет Уилл. — У нас ведь есть время, да?

Я пытаюсь ответить — нет — но когда его пальцы продолжают двигаться, я могу издать лишь долгий, протяжный стон.

С любым другим парнем, который успевал мне надоесть за несколько недель, и секс слишком быстро становился скучным, рутинным. С Уиллом я чувствую, будто мне никогда не будет достаточно — даже когда я удовлетворена больше, чем с любым другим любовником. И дело не только в том, что он такой красивый — хотя это объективно так. Корни этой ненасытности уходят гораздо глубже. Я чувствую, что хочу им обладать. Каждый половой акт — это попытка его присвоить, которая ни разу так и не увенчалась успехом, какая-то существенная часть всегда ускользает от меня, прячется где-то внутри него.

Это как-то связано с его славой? С тем, что как только ты становишься знаменитостью, то переходишь, в некотором смысле, в публичную собственность? Или это что-то другое, что-то более существенное в нем самом? Тайное и непознаваемое, скрытое от посторонних глаз?

Это неизбежно заставляет меня возвращаться мыслями к записке. Я не буду думать о ней.

Пальцы Уилла не останавливаются.

— Уилл, — нерешительно говорю я. — Кто угодно может войти.

— Разве не в этом самое интересное? — шепчет он. Да, да, наверное, так и есть. Уилл определенно расширил мои сексуальные горизонты. Это он познакомил меня с сексом в общественных местах. Мы занимались этим ночью в парке, на последнем ряду полупустого зала кинотеатра. Когда я вспоминаю, то удивляюсь сама себе: не могу поверить, что это сделала я. Джулия Киган не нарушает правил.

Еще он единственный мужчина, которому я когда-либо позволяла снимать себя обнаженной — один раз даже во время секса. Естественно, я согласилась на это только после нашей помолвки. Я же не гребаная идиотка. Но Уиллу это нравится, и с тех пор, как он начал меня снимать, — не то чтобы мне это очень нравилось — это стало символом потери контроля. Во всех предыдущих отношениях именно я была главной — но потеря контроля, оказалось, опьяняет. Я слышу, как он расстегивает ремень, и от одного только звука меня бросает в дрожь. Он толкает меня вперед, к туалетному столику — немного грубо. Я хватаюсь за стол. И чувствую его, он вот-вот в меня войдет.