Ифа. Свадебный организатор

Я сажусь за стол, собираясь освежить в памяти планы на сегодня. Мне нравится этот стол. Его ящички полны воспоминаний. Фотографии, открытки, письма — бумага с годами пожелтела, как и испещрявшие ее детские каракули.

Я нахожу по радио прогноз погоды. Здесь ловит несколько станций с Голуэя.

— Сегодня вечером ожидается сильный ветер, — сообщает диктор. — Сложно сказать с уверенностью, где будет эпицентр шторма, но затронута будет точно бо́льшая часть Коннемары и Западного Голуэя, особенно острова и прибрежные районы.

— Это не очень хорошо, — говорит Фредди, остановившись у меня за спиной.

Мы слушаем, как мужчина по радио объявляет, что ветер усилится после пяти вечера.

— К этому времени все будут в шатре, — успокаиваю себя я. — И он должен выстоять даже при сильном ветре. Так что переживать не о чем.

— А как же электричество? — спрашивает Фредди.

— Оно же выдержит, так? Если только не грянет настоящий шторм. А про него ничего не сказали.

Сегодня мы встали на рассвете. Фредди даже съездил с Мэтти на материк, чтобы купить кое-какие продукты, пока я проверяла, все ли здесь в порядке. Скоро приедет флорист, чтобы расставить в часовне и шатре букеты местных полевых цветов: веронику, дикие пятнистые орхидеи и голубоглазку.

Фредди возвращается на кухню, чтобы добавить последние штрихи к блюдам, приготовленным заранее: канапе и холодные рыбные закуски из коптильни Коннемары. Мой муж обожает еду. Он может говорить о блюде, которое придумал, так, как великий музыкант мог бы расхваливать свои творения. Это из детства; он утверждает, что тогда у него не было никакого разнообразия в рационе.

Я иду к шатру. Он раскинулся на холме по соседству с часовней и кладбищем, примерно в пятидесяти метрах к востоку от «Каприза» на участке незаболоченной земли, по обеим сторонам которой находится топь. До меня доносятся звуки отчаянной возни, а потом выскакивают и виновники переполоха: зайцы, испуганно высунувшиеся из своих нор вырытых ими в вересковых полях, где они устраиваются на ночлег. Какое-то время они бегут передо мной, маша белыми хвостиками и мощными лапами, потом сворачивают к высокой траве по обе стороны и исчезают из виду. В гэльском фольклоре зайцы — многоликие; иногда, когда я вижу их, то задумываюсь обо всех ушедших душах Иниш Ан Амплоры, материализующихся здесь снова, чтобы сновать среди вереска.

В шатре я приступаю к своим обязанностям: заполняю обогреватели и делаю финальные штрихи в сервировке стола — акварельные меню ручной работы, льняные салфетки в массивных серебряных кольцах, на каждой из которых выгравировано имя гостя, который унесет их домой. Гости почувствуют разительный контраст изысканности этих красиво украшенных столов с дикой природой на открытом воздухе. А потом мы зажжем ароматические свечи от «Клун Кин Ателье», эксклюзивного парфюмерного магазина Голуэя, доставленные из бутика за немалые деньги.

Шатер весь вибрирует от ветра, пока я делаю свою работу. Просто удивительно, через несколько часов это гулкое пустое пространство заполнится людьми. Свет здесь тусклый и желтый по сравнению с ярким холодным светом снаружи, но сегодня вечером все это сооружение будет светиться, как один из тех бумажных фонариков, которые запускают в ночное небо. Люди на материке смогут увидеть, что на Иниш Ан Амплоре происходит что-то захватывающее — на острове, который все считают мертвым, призрачным местом, будто он существует только на страницах учебников. Если я правильно сделаю свою работу, эта свадьба будет гарантировать то, что о Бакланьем острове снова заговорят в настоящем времени.

— Тук-тук!

Я поворачиваюсь. Это жених. Он вытянул руку и притворился, будто стучит по краю шатра, будто там правда есть дверь.

— Я ищу двух своих друзей, — поясняет он. — Нам уже надо одеваться в утренние костюмы. Вы никого из них не видели?

— А, — говорю я. — Доброе утро. Нет, кажется, не видела. Вы хорошо спали?