Каллум первым сказал: «Я тебя люблю». А я так боялась показаться сволочью. Но в конце концов мне тоже пришлось это сказать, будто эта фраза рвалась из меня. Когда он меня бросил, то сказал, что всегда будет меня любить. Но это полнейшая чушь. Если ты любишь, то не делаешь все, чтобы ранить.

— Дело не только в том, что он меня бросил, — быстро продолжаю я. — А как бы… — я тоже делаю глубокую затяжку, мои руки трясутся. — Думаю, если бы Каллум меня не бросил, то всего остального не произошло бы.

— Всего остального? — спрашивает Ханна. Она садится на краешек скалы, явно заинтригованная.

Я не отвечаю. Пытаюсь придумать, как сменить тему, но не нахожу нужных слов. Но она и не давит. Между нами повисла длинная пауза, и мы просто сидели и курили.

— Черт! — вздрагивает через некоторое время Ханна. — Мне кажется, или уже сильно потемнело с тех пор, как мы тут сели?

— Наверное, солнце уже садится, — замечаю я.

Нам его отсюда не видно, потому что пещера выходит не в том направлении, но небо уже подернулось розовой пеленой.

— О боже, — говорит Ханна. — Нам нужно возвращаться к «Капризу». Чарли ненавидит опаздывать. Учительские замашки. Пожалуй, я могу еще десять минут попрятаться, но… — и она тушит сигарету.

— Иди, — отмахиваюсь я. — Это неважно.

Она прищуривается.

— А звучало так, будто важно.

— Нет, — заверяю ее я. — Честно.

Поверить не могу, что практически рассказала ей обо всем. Я никому об этом не говорила. Даже своим друзьям. Но это такое облегчение. Если рассказать, то назад уже не вернуть. И тогда мир об этом узнает: что я сделала.