– В прошлый раз я делала это…

Это было для Агнес. Она не договорила. Симона сама поняла; произносить не было нужды.

– Хочешь пойти домой?

Натали покачала головой. «Я обещала Агнес».

Симона взяла Натали под руку, и они направились к толпе. Еще не видя трупы, они поняли, как всегда, по скоплению людей, где именно лежит жертва. Они подождали просвета и скользнули вперед, как только несколько человек отступило.

У убитой были оливковая кожа и спутанные волнистые волосы, которые змеились по плите. Лицо было изрезано так сильно, что черты невозможно было различить, а поперек живота зияла глубокая неровная рана. Натали притянула Симону ближе.

«Что он имел в виду, когда сказал, что Агнес просила ее убить?»

Она покачала головой. Она снова вовлекалась в его игры.

– Каждая следующая хуже предыдущей, – прошептала Симона.

Бисеринки пота появились на шее и лбу Натали.

– Я его видела вчера, Симона. Это неважно, что я мало что помню. Это случилось. Вчера.

Симона взяла ее за руку.

– Ты не обязана это делать, Натали.

– Почему я не помню? Может, это хуже того, что делаю, или того, что я тебе рассказывала, – Натали сделала шаг назад от витрины. – Я собираюсь посмотреть глазами того, кто видел меня, человека, который убил Агнес, преследовал меня, угрожал мне ножом, убил полицейского Себастьена.

– Pardonnez-moi, – мягко сказал молодой женский голос позади, – но, может, вы дадите другим посмотреть, если сами уже не хотите?

– Мы хотим? – произнесла Симона, затем повернулась к Натали. – Кристоф поймет. Все поймут.

Натали глядела на шестую несчастную, на то, что было ее лицом, животом.

– Ты была права все это время. Этот дар мне дан неспроста, – прежде чем успела замешкаться, как перед прыжком в холодную воду, она потянулась к стеклу.

Жертва была уже мертва.

Рот ее был открыт в крике, кровь струилась изо рта, один глаз открыт, другой закрыт. Она была окровавленной, разломанной куклой.