Возвратившись в Москву к концу февраля, мы нехило устали. Оставив часть обоза в Карелии, и убедившись, что работы по обустройству рудника начнутся с потеплением, мы на обратном пути занимались проверкой управления городами, стоящих на пути торговли из Москвы в Архангельск и обратно. Воров, которые как и Архангельский воевода, воровали по черному, мы привезли в кандалах и сдали их в Тайный Приказ. Особо обнаглел воевода Вологды Голохвастов, за которого теперь просили его трое братьев, валяясь в ногах царя и упрашивая его помиловать.

Федор, которому претили эти целования его сапог не выдержал — Хорошо! Я велю выпустить вашего брата, но все имущество будет отписано казне. И хочу предупредить вас троих — будете воровать, я вас всех отправлю на палю!

Отпихнув от себя целовавших его обувь Голохвастовых, царь указал на них охране и братьев вытащили вон.

Посмотрев на мое смеющееся лицо, Федор вздохнул — Вот тебе весело, а мне нет — устал уже с воровством бороться. А ведь это твоя обязанность!

Я кивнул — Если ты даешь добро на выкорчевывание воров, то потом не жалуйся и не требуй их помилования, Государь! Вор на воре сидит и вором погоняет!

В этот момент дверь отварилась и вбежал младший брат царя Петр — Федя! хочу из пушки стрелять, а мне мамки не дают! — пожаловавшись брату, Петр подошел к нему и Федор усадил мальчика на колени.

Петру в мае исполнится шесть лет, он уже выглядел на пару-тройку лет старше. Федор показал на меня — Вот, боярин Перебейнос, он сможет помочь. — затем вопросительно посмотрел на меня и я кивнул.

— Пойдем, царевич! Твоему брату пока некогда, я тебе смогу помочь научиться правильно наводить орудия, заряжать их и чистить после стрельбы. Как раз для тебя у нас есть медная пищаль, с которой ты вполне справишься.

Вбежали мамки царевича, наконец отыскавшие его в тронном зале. Федор прикрикнул — Пошли вон, за ребенком уследить не можете! Где его дядька?

Вошел Тихон Никитич Стрешнев, в чине думного дворянина назначенный вместе со своим внучатным дядей, боярином Родионом Матвеевичем Стрешневым, дядькой к царевичу Петру Алексеевичу, вскоре после его рождения. В качестве дядьки Петра, он заведовал покупкой и починкой игрушек, заказывал одежду.

— Прости, Государь! Не доглядел!

Федор погрозил пальцем — Смотри, Стрешнев! Не углядишь в следующий раз, будешь наказан. Я не погляжу на то, что принимая живое участие в домашней жизни юного царя, в его ученье и забавах, ты держишься в стороне от политической деятельности. Хоть и приходишься нам дальним родственником со стороны моего отца (Стрешнев был, как называлось в старину, праправнучатным братом царя Алексия Михайловича). А пока иди с боярином Перебейносом — он брата из пушки стрелять научит!

Одев царевича, мы вышли из царских палат во двор Кремля, где нас ждала карета, поставленная на полозья.

Петр довольно глядел в заиндевевшие окна, пальцем отогревая стекло. Добравшись до полигона, на котором испытывали новые орудия, мы покинули карету. Специально для царевича сюда доставили небольшую медную пушку с длиной ствола около двух метров. Ядра весили около килограмма.

Я сначала показал как нужно чистить ствол пушки и вручил банник в руки Петра — Банник необходим для очищения от порохового нагара после выстрела и гашения остатков тлеющего зарядного картуза.

Дядька Петра с умилением наблюдал за потугами царевича, полез было помогать, но Петр оттолкнул банником своего дядьку — Не лезь под руку! Сам справлюсь! Еще полчаса Петр учился заряжать пушку, затем мы поставили мишень и начали обучать царевича наводить на цель. Петр оказался смышленым и впитывал науку как губка.

Настрелявшись, Петр указал на устанавливаемые в стороне Единороги — хочу из тех пушек пострелять!

Я не стал возражать и согласился — Только пару выстрелов! Мы и так здесь уже почти два часа торчим.

Петр важно отставил одну ногу назад и заложил руки за спину. Посмотрев мне в глаза, он понял, что развести меня на большее не удастся. Пока мы шли к Единорогам, Петр поглядывал на меня искоса и о чем-то размышлял. Затем он видно принял какое-то решение и схватил меня за полу моего полушубка — слышь, боярин! Возьми меня в свой университет, хочу как и брат мой Федор военные науки постигать.

Я пожал плечами — Если ты хочешь учиться в университете, тебе, царевич, придется спесь свою в Кремле оставить и на время забыть, что ты царевич. В университете помимо дворян будут учиться и дети простых казаков и даже крестьян — лучшие отроки, которые покажут свои успехи в военных училищах, готовящих унтер-офицеров, будут переведены в университет. Понимаешь, царевич, нельзя пренебрегать черной костью — среди крестьян могут вполне появиться будущие гениальные скульпторы и полководцы.