– Косу, Денис Васильевич, он купит косу! И на следующий год сможет заготовить в два раза больше сена, вспахать лишнюю десятину, заплатить подати. Знаете, откуда берутся средства на наше жалованье?

Лейтенант так и не смог понять связь между покупкой самогона капитаном Толстым и своим денежным содержанием, но на всякий случай кивнул:

– Конечно, знаю.

Федор воткнул пешню в снег:

– Тогда я схожу в деревню. Вам сколько брать, Денис Васильевич?

– В каком смысле, Федор Иванович?

– То есть как это в каком? – изумился Толстой. – Я битый час…

– Извините, но пять минут.

– Хорошо, пусть пять минут. Но все это время я распинаюсь о пользе, которую ваши жалкие копейки принесут государству, и что слышу в ответ? Говорите яснее, лейтенант. Штоф, два, три?

– Э-э-э…

– Я принесу вам головку чеснока, Денис Васильевич, и министр ничего не учует.

– Возьмите на рубль, Федор Иванович! – наконец-то решился Давыдов и полез в карман. – Однова живем!

Дорога до деревни заняла больше времени, чем рассчитывал Федор Толстой. Да чтоб черт побрал этих картографов, измеряющих расстояние в лаптях! Они сидят в тепле, пьют горячий пунш, а снег пополам с навозом месить ногами лишний час. Пусть не час, пусть половину, но только тот, кто сам мерил безразмерные русские версты пешим ходом… он один лишь сможет понять.

На окраине капитана встретила ветхая старушка, в лоб огорошившая вопросом:

– Вы к аппарату, милостивый государь?

Интересно, откуда в этакой глухомани знают ученые слова?

– К нему самому, бабушка. – Толстой не стал кривить душой, но на всякий случай уточнил: – Не отраву ли гонят?

– Побойся Бога, солдатик! – Старуха не разбиралась в новых знаках различия, а полевой мундир красногвардейца не страдал излишествами. – Все по государеву слову.

– Это как? – Федор Иванович за время похода немного отстал от жизни, но не упускал случая пополнить знания.

– Да ты сам все увидишь, касатик! – Бабуля ласково улыбнулась, показав три желтых зуба, и капитан невольно покрутил головой, отыскивая поблизости ступу. Сказки, конечно, но вдруг?