– Держи его за ноги! – Ворвавшийся следом Петр Иванович мгновенно оценил обстановку и попытался ухватить бьющегося в припадке Наполеона за плечи. – У него падучая!

Навалился, одновременно пытаясь достать рукой упавший на пол полушубок, чтобы подсунуть его императору под голову. Не дотянуться…

– Сдохнет – скажут, что это мы отравили. – Акимов, севший верхом на Бонапартовы сапоги, зло помянул Парижскую Богоматерь.

– Даже если живой останется, то все равно скажут. – Генерал наконец-то ухватил полушубок за рукав и сейчас устраивал импровизированную подушку. – Он вроде бы раньше припадками не страдал.

– Теперь будет. А что дальше-то делать, Петр Иванович?

– Я откуда знаю? Здесь врач нужен. Эй, малец…

– Туточки я, дяденьки, – с готовностью откликнулся мальчишка.

– Отца с матерью позови.

– Так нету их.

– Совсем?

– Не-е-е, на заработки ушли. На ткацкую фабрику князя Гагарина нынче осенью большой набор был. Завтрева только приедут, а что передать-то им?

– Да не им… Тогда сам беги – солдата, что у дома с ружьем ходит, приведи, да пусть он доктора захватит.

Доктор появился минут через пять, будто заранее ждал неприятностей со здоровьем Наполеона. Маленький, толстый, с розовой лысиной в обрамлении венчика взлохмаченных волос, в круглых очках, он производил впечатление доброго и милого человека, каковым, собственно, и являлся. А то, что сей эскулап из пистолета на спор попадает в подброшенную монету и в недавнем шведском походе считался лучшим специалистом по срочным допросам, посторонним знать не следует. Ипполит Станиславович вообще был очень скромным.

– Что это с ним?

– Это я должен спрашивать! – возмутился Багратион.

– Вы неправильно поняли, Петр Иванович. – Доктор закончил протирать запотевшие с мороза очки и водрузил их на нос. – Падучую, в Европах именуемую эпилепсией, вижу, но что послужило ее причиной?

– Вот и выясняйте! – Генерал отпустил переставшего биться французского императора и поднялся на ноги. – Доставайте свои клистиры, в конце-то концов.

– Это всенепременно. – Ипполит Станиславович нетерпеливым жестом согнал Акимова с Бонапартовых ботфортов и раскрыл вместительный кожаный саквояж. – Но сначала отворим кровь. Кто-нибудь поможет мне переложить больного на кровать?

Назвать кроватью грубо сколоченный топчан с набитым сеном матрацем не решился бы и самый жизнерадостный оптимист, но доктора это мало волновало. Покрикивая на гвардейцев, норовивших задеть Наполеоновой головой за каждый выступающий угол, он руководил переноской императора с энтузиазмом дорвавшегося до любимой работы профессионала.

– Водка есть, Петр Иванович?