— Давай, Клинок, — сказал Маккензи, назвав его принятой в отделении кличкой. — По трапу! Давай! Ну!

— Ладно, Биг Мак, — Роселли вставил в автомат новый магазин, собрался с духом и рванул по трапу внутрь самолета. Было темно — прожектора стараниями Мэджика Брауна вырубились, и он сдвинул очки ночного видения на лоб, чтобы не лишаться так необходимого в бою бокового зрения. Он чуть не упал, споткнувшись о труп иракца на ступеньках, но, чудом сохранив равновесие, перепрыгнул через него и полез наверх. Док и Мак, соблюдая дистанцию, шли следом, а у первой ступеньки их прикрывал Пугач. Внизу служебный вход экипажа был заперт, но Роселли т-образным ключом без труда открыл его. Откинув тяжелую створку люка, он на секунду задержался, чтобы не напороться на возможную автоматную очередь, потом нырнул внутрь.

Передний бортовой люк «Геркулеса» открывается в коридор по левому борту самолета. Справа находится огромный, похожий на пещеру, грузовой отсек; слева коридор сменяется другим, куда попадаешь, поднявшись на ступеньку, затем, резко свернув вправо, натыкаешься на лесенку, ведущую в пилотскую кабину.

Грузовой отсек освещался только парой переносных фонарей у правого борта. В их слабом свете Роселли видел сбившихся в кучу растерянных людей. Кое-кто вскочил на ноги, остальные только приподнялись на одеялах или спальных мешках, брошенных на пол. Одни были в штатском, другие в военной форме, но на рукаве у каждого голубела повязка ООН. Ближе к хвосту, у поднятой рампы стояли два «лендровера», набитые картонными папками.

Часы тренировок в тире и на стрельбище научили Роселли оценивать обстановку мгновенно, с первого взгляда. Оружия у заложников он не заметил, хотя, судя по кобурам, некоторые имели пистолеты. Никакой сосредоточенности, никакой работы мысли во взорах как намека на выполнение какого-либо заранее согласованного плана. Со стороны все они производили впечатление вконец растерявшихся, перепуганных людей, которые никак не могли очухаться спросонья.

— Какого черта! Что здесь происходит? — крикнул кто-то по-английски.

Чей-то взволнованный голос ответил ему по-французски, потом отозвался еще кто-то на другом языке, скорее всего на шведском.

— Всем лечь! — скомандовал Роселли, надеясь интонацией приказа передать его смысл всем без исключения. — Спецподразделение Соединенных Штатов! Всем лечь!

Гвалт усилился. Роселли снова крикнул, голос его эхом отразился от металлических стен грузового отсека.

— Спецподразделение Соединенных Штатов! Всем лечь!

Высокий блондин в военной форме и голубом берете приблизился к нему с поднятыми руками.

— Вы... вы американцы?

— Пожалуйста, лягте, сэр, — холодно ответил Роселли, наставив на него автомат. — Мне не хотелось бы убивать вас. Ну!

Блондин подчинился, а он еще раз рявкнул на остальных. Спустя несколько секунд все уже лежали на полу. «Геркулес» теперь полностью контролируется Котиками. Ооновцы, похоже, здорово перепуганы, и, глядя вслед идущему проверить хвост самолета Эллсуорту, Роселли наконец понял почему. Черные костюмы, увешанные оружием и снаряжением ремни, выкрашенные черным, — выделяются только глаза и зубы — лица, рации и сдвинутые на лоб очки ночного видения — все это вместе взятое наводило ужас. Котики как будто только что вышли из преисподней.

Пока Эллсуорт держал находившихся в самолете под прицелом, Роселли быстро их пересчитал. Должно быть пятнадцать инспекторов ООН и четыре члена экипажа. Девятнадцать человек. Так оно и было, никого лишнего.

— Кто-нибудь из иракцев поднимался на борт? — спросил Роселли у руководителя группы ооновцев.

— Нет, сэр! Нам дали срок до рассвета, чтобы мы вернули им документы.

— Похоже, мы подоспели как раз вовремя, — зубы Эллсуорта ослепительно блеснули на выкрашенном черным лице.

— Грузовой отсек чист, — доложил Роселли по рации. — Жильцы в безопасности!

«Жильцы» — значит заложники. Если бы в самолете оказались лишние, Котикам пришлось бы связать всех изолентой и проверять по одному, но сейчас в этом не было необходимости. В отсеке появился Маккензи.