Свист, последний из их кампании, взял на себя связь с внешним миром, свободное время проводил в тренировках рукопашного боя. Парень знал окрестные деревни, старейшин, всех приближённых князя и волхвов. Сергей не сомневался, что он человек Ярослава и наверняка сообщает тому все новости Выселков. Но, пока опасности такой осведомитель не представлял, а будущее покажет. В остальном полный, похожий на колобка Свист успевал очень много, благодаря ему припасы в селение поступали вовремя. После того, как десяток парней и девушек отказались вернуться в родные селения в конце декабря, именно Свист уговорил, где подкупом, где угрозами, старейшин тех селений не поднимать шум, сдержать своё слово и направить других ребят на обучение в Выселки. А его успехи в рукопашных схватах удивляли даже Сергея. Полный, неповоротливый на вид славянин преображался, поклонившись противнику. Он великолепно двигался, движения были экономными и выверенными до сантиметра. Всего за год, он стал лучшим рукопашником Выселков, порой побеждая даже Лосева.
«Да, насчёт поклонов, мы здорово придумали», — перескочили мысли капитана на воспоминания, как он обучал первых жителей Выселков поклонам на японский лад, с прижатыми к бёдрам руками, но, не глубокими. Местные жители кланялись в пояс с непременной отмашкой рукой, по русскому обычаю. Либо снимали шапки при встрече, приветствуя уважаемых знакомых. Сергей, привыкший к поклонам при входе и выходе из спортзала, перед поединками, стал приучать к таким навыкам своих учеников. Учитывая, что спортзалов на Выселках не было, кланяться стали перед занятиями, сначала спортивными, потом любыми. Лосев не поленился объяснить своё отношение к таким приветствиям, не только, как признаком уважения собеседникам или соперникам, но и показателем достойного воспитания самих кланяющихся людей. А выселковцы уже сами договорились сделать такие отличные от традиционных поклоны своим фирменным знаком. Сначала небольшая группа старших учеников, те же Глузд, Ильдей, Свист и прочие, начали кланяться, приветствуя друг друга и при входе в помещения. Затем им стали подражать новички, в результате даже девушки приучились к поклонам, если руки были не заняты.
Много новых, неизвестных аборигенам привычек за полтора года привил Лосев своим воспитанникам. Здесь и привычка пользоваться столовыми приборами, особенно вилками, ставшая модной среди остальных селений Прикамья, как рассказывали многочисленные контакты сыщика. Привычка накалывать куски мяса и рыбы на вилку, ранее считавшаяся княжеской, с лёгкой руки выселковцев стала примером для подражания во всех общинах, благо стальные вилки те же выселковцы продавали сами. Вилка стала признаком достатка, её предлагали уважаемым гостям и первыми брали старейшины за столом. Мыло, как и привычка, мыть руки перед едой, входили в обиход труднее, с этим Сергей не спешил. Практически все местные славяне и так были достаточно чистоплотными, к умыванию по утрам приучали с детства, да еженедельная баня служила достаточным способом поддержания чистоты. В бане же пользовались щёлоком, великолепно промывавшим даже длинные волосы местных женщин и отстирывавшим одежду. Как понял капитан, мылом стали пользоваться не из-за отсутствия моющего средства, а из-за удобства, щёлок-то был жидким, склянку в карман не сунешь.
Большое возмущение вызвало среди аборигенов поначалу отношение Лосева к женщинам, их привлечение к работам в мастерских и кузницах, переодевание на тренировках в штаны и рубахи, обучение рукопашному бою и стрельбе из ружей. Хотя нет, по стрельбе из ружей вопросов не задавали, в лесном краю среди охотников большинство женщин и так неплохо владели луками. Возмущение среди старейшин вызвали не столько надетые штаны, сколько обучение рукопашному бою, этак любая пигалица сможет дать сдачи, нехорошо получается. А работа кузнеца, издревле считалась священной, доступной наиболее толковым мужчинам. И вдруг молодые девчонки бесцеремонно работают с железом, куют ножи и косы, не хуже других мужчин. Попробуй, отдай такую насильно замуж, по решению общины, так она старосте всю бороду вырвет.
Сергей улыбнулся, вспоминая, какого труда ему стоило убедить волхвов и князя поддержать обучение девушек.
— После завоевания острова нас будет в сотни раз меньше, чем местных племён, — рассуждал он вместе с Судиславом, — через несколько лет начнутся смешанные браки. Рано или поздно наши парни станут жениться на местных девушках, а славянские девушки выходить замуж за чужаков. Кто сейчас в семьях голова?
— Муж, — удивлённо ответил Судислав, — словно ты не знаешь.
— Правильно, муж во всех семьях главный, и не только у славян. Едва славянские девушки начнут выходить замуж за людей иного языка, как они станут говорить, на чьём языке? На языке мужа, — капитан посмотрел Судиславу в глаза, — что это значит для нас, для славянской веры?
— Дети славянки уже не будут славянами, — мрачно подытожил волхв.
— А если славянка настоящий мастер, да ещё боец, каких мало, кто будет главой семьи? Скорее всего, именно она, и дети её, и вся семья будут говорить на славянском языке. Следовательно, они останутся славянами, так?
— Не обязательно, — нехотя протянул князь, внимательно вслушивающийся в аргументы Сергея, — но, в чём-то ты прав.
— Ещё одна причина обучения девушек, нас очень мало, а воины и мастера нужны, если учить только парней, придётся ждать лишних два-три года или больше, — устало добавил Лосев, — я спешу, мы и без того опаздываем. Каждый год подготовки увеличивает риск, что об этом узнают на Руси, либо нападут булгары.
Долго ещё пришлось уговаривать ему своих оппонентов, но, в конце-концов, всех убедил, что обучение девушек необходимая и временная мера. Пришлось пообещать после покорения островов забрать обученных девушек и женщин в свою общину, чтобы не портили остальных дурным примером.
Теперь, наслаждаясь новогодним общением с друзьями, сыщик вспоминал самые памятные вехи прошедшего года. Он запомнился не столько окончанием подготовки к плаванью, сколько созданием боеспособного отряда, выпуском ружей и пушек, в количестве, достаточном для сражения с многотысячными войсками противника. В чём-чём, а наличии у потенциального противника достаточного войска сыщик сильно сомневался. Наслушавшись рассказов своего наставника по сабельному бою, князя и других бывалых воинов, Сергей перестал верить прочитанным в детстве историческим романам. Там описывали сражения армий по сто тысяч воинов с каждой стороны, а дружинники рассказывали о битвах с общим количеством участников дести, триста, редко пять сотен воинов. Брыль рассказал о сражении под Киевом, с участием половцев, где участвовал в молодости, якобы с обеих сторон дрались пять тысяч воинов. Но, по его, же словам, три четверти из них были половцы, встречи с этим врагом Лосев не боялся. Там, куда он собирался уводить своих учеников, половцами и прочими кочевниками не пахнет.
Кстати, о кочевниках, осенью, по первому снегу Сергей с десятком Ёжика выбирался на юг, в сторону кочевья буртасов, повидаться с бывшим пленником Сахатом. Два дня плутали выселковцы по лесостепи, где кочевали буртасские роды, распугивая своим необычным вооружением пастухов. Добрались даже до кочевья Сахата, но не застали того на месте. Лосев передал приглашение бывшему пленнику после таянья снега навестить Выселки, выменял у кочевников на стеклянные сувениры шерсть и войлок. Закупленным товаром загрузили двое саней, оставив свободными лишь сани с небольшой пушкой. Её взяли на пробу, укрыв сверху запасом сена, и не прогадали. Уже на обратном пути нежданных гостей степняки решили пощипать.
Преследователей выселковцы заметили в полдень, Лосев сам разглядел чёрные точки всадников, случайно обернувшись назад. Бережёного бог бережёт, решил он, скомандовав занимать оборону. Все пять саней выстроили по кругу, с лошадьми в центре, максимально прикрыв животных купленным войлоком от стрел. Пушку сняли с саней, зарядили картечью и установили в самом удобном для нападения месте, в широком проходе между санями, специально оставленном для приманки. Остальные промежутки между санями перегородили жердями, что раньше придавливали сено, да снятыми оглоблями. Пятеро снайперов укрылись в санях под тюками шерсти, остальные ждали преследователей стоя, с заряженными ружьями. Себе Лосев выбрал место у пушки, развернувшись к преследователям, те не заставили себя ждать, подоспели сразу после подготовки славян к бою.
Два десятка степняков с луками и короткими копьями в руках не стали вступать в разговор с Сергеем, когда он попытался задать им вопросы по-буртасски. Всадники издали стали объезжать горстку выселковцев по кругу, высматривая стрелков из лука. Убедившись в отсутствии лучников, после второго круга кочевники нагло пошли десятком воинов в оставленный проход, остальные, вооружённые луками, окружили временный лагерь со всех сторон. Всё так же молча, буртасы направили своих коней прямо на стоявшего в центре прохода Лосева, не реагируя на его вопросы и выкрики. Убедившись в немирных намерениях преследователей, и, главное, выбрав наиболее удачный момент, когда весь десяток приблизился на двадцать метров, максимально удобное расстояние эффективного огня картечью, сыщик рванул спуск орудия. Но, успел перед этим скомандовать своим стрелкам «Огонь»!
Выстрел застал его в воздухе, во время прыжка в сторону от пушки, которая вскоре тоже подпрыгнула, получив энергию отдачи. Едва орудие остановилось, Сергей обнажил свой пистолет и огляделся, выбирая наиболее опасных противников. Десяток всадников, угодивших под выстрел пушки, был не опасен, там вставали на дыбы и ржали раненые кони, всадникам, оставшимся в живых, было не до нападения. Беспокоили лучники за спиной, но, как оказалось, команда Ёжика сработала профессионально, из десяти всадников на коне удержались всего трое, один из них был явно ранен. А двух оставшихся, тоже не совладавших с испуганными выстрелом лошадьми, сбили снайперы выстрелами, пока Сергей выбирал себе цель. Ребята научились перезаряжать ружья в две секунды.
Также быстро, без дополнительных команд, добили выживших под картечью степняков. В результате, не прошло и минуты, как в степи остались лежать убитые люди и кони, да ржали и разбегались попавшие под выстрел лошади. Белов отправил весь десяток ловить трофейных коней, пока те не убежали, а сам с Ёжиком проверил убитых преследователей. Троих пришлось добить, к чему сыщик отнёсся хладнокровно, частая охота на лосей приучает к такому цинизму. Две лошади выселковцев оказались ранены, но не сильно, вполне спокойно похромали домой позади обоза. Всего трофейных коней успели поймать восемь, остальные убежали, но и этого хватило для достойного возвращения домой. Двигались, правда, медленно, жаль было бросать раненых лошадей, вместо двух дней добирались все пять. Лошади степняков остались самыми ценными трофеями, остальное — одежда и оружие, не стоили многого. Все вещи капитан оставил Ёжику и его ребятам, себе прихватил самое ценное — целых три изумрудных ожерелья из грубо обработанных камней, не просверленных, как обычные бусы, а пришитых крепкими нитками к кожаному ремешку. С прежним трофеем, взятым у Сахата, сыщик скопил почти килограмм грубо обработанных изумрудов, которые держал в мешочке, в надежде встретить хорошего ювелира.
Вот почему он вспомнил ту стычку, глядя на раскрасневшуюся Иву. Девушке будут к лицу изумрудные серьги и украшения, обрамлённые в серебро или золото. И вообще, не жениться ли на ней, капитан давно знал, что она влюблена в него. Ему Ива пришлась по душе, толковая девушка, умеет работать и молчать, с характером и добрая, не стерва. Честно говоря, вынужденное воздержание после ухода Наташи уже надоело Сергею, так и недолго импотентом стать. Кроме того, скоро переселяться в места, где славянами не пахнет, жену лучше брать свою, русскую. Она, по крайней мере, нож в спину не воткнёт, а Ива, похоже, действительно любит Лосева. Не влюблена в богатого и важного мужчину, как большинство выселковских девушек, а любит именно Сергея, как человека, независимо от его должности и достатка. Семья у неё хорошая, раз воспитали Ярьку и её, да и Люба толковая девчонка, надо определяться. Красотой и статью Ива не имеет равных среди знакомых Лосеву девиц, лучше пары не найти.