И многие в классе простили Нине Константиновне ее жесткость и черствость.

Дэвид Келли числился как «чиф оф стейшн»[45] в Москве. Попросту говоря, был резидентом ЦРУ под прикрытием атташе американского посольства. Навык разведчика он наработал изрядный, возглавляя «станции» США в целом ряде стран, хотя и не тех, что входят в первую десятку по влиянию в мире. Последний успех перепал Дэвиду в Катманду, где он завербовал Леонида Полищука (кличка «Уэй»).

Возможно, именно поэтому Келли и перевели в Москву, на «Чайковку»[46], как человека, хоть что-то смыслящего в загадочной русской душе.

Работать в Советской России было архисложно и опасно, всемогущий КГБ не давал расслабиться цэрэушникам ни на час, любой выезд из посольства был шагом в неизвестность.

И вызов в Вашингтон под самое Рождество Дэвид воспринял как подарок судьбы. Пусть он покинет заснеженную Москву всего на полторы недели, даже и за это короткое время можно успеть отогреться, отоспаться, отпраздновать Рождество со всем старанием!

Телефонный звонок вырвал его из страны грез на самом замечательном месте – Келли наряжал рождественскую елку в своем доме, симпатичном особнячке в Арлингтоне. Увы, офицер связи был категоричен – «мистера Келли» хотел видеть сам Колби[47]. Срочно.

Проклиная все на свете, Дэвид спустился в гараж и выехал на ночь глядя. В принципе, он все успеет, отсюда до Лэнгли всего девять миль. Вернется и завершит наряд елочки…

Промчавшись по автостраде им. Джорджа Вашингтона, Келли свернул на двухрядное шоссе и вскоре подъехал к пропускному пункту. Офицер на входе знал Дэвида в лицо, но все равно вперился взглядом в жетон-пропуск и лишь потом козырнул.

– Проезжайте, мистер Келли.

Дэвид сухо кивнул и выехал на обширнейшую стоянку, припарковав свой «Эльдорадо», самую скромную модель «Каддилака». Шагая к «цитадели демократии», он вдыхал сырую прель виргинских лесов и вспоминал Москву. Сейчас там наверняка мороз и снег, пахнет хвоей и мандаринами…

Семиэтажное здание из бетона, мрамора и стекла – замок «рыцарей плаща и кинжала» – не хранило тишину в поздний час. Жизнь здесь не замирала никогда. Минет ночь, и в четыре-пять утра аналитики состряпают ежедневный отчет для президента – этакие утренние новости на шести-восьми страницах, за каждую из которых лили кровь многих людей на всех широтах, совали взятки, похищали, пытали, предавали…

Келли поморщился. Любые рассуждения о нравственности в шпионской работе отдавали дешевой достоевщиной. Какая разница, сколькими жизнями оплачены секретные сведения? Главное, чтобы поменьше гробов покрывалось звездно-полосатым флагом, а числом пристреленных в джунглях Африки или забитых до смерти в трущобах Карачи Дэвид никогда не интересовался.

Раскланиваясь с редкими знакомыми, Келли поднялся на седьмой этаж и был допущен в кабинет директора. Днем отсюда открывался вид на живописную долину Потомака, а темнота сужала видимый мир, ограничивая его корпусами штаб-квартиры ЦРУ. Келли подобрался, оглядывая кабинет.

Уильям Колби устроился, присев на краешек большого письменного стола – одной ногой он упирался в ковер, а другой эдак легкомысленно помахивал. Хороший костюм с Олд-Бонд-стрит и модные очки придавали директору образ профессора. Впрочем, интеллигентность в самом деле была присуща Колби. Вот так глянешь на него в первый раз и примешь за обычного, законопослушного клерка, чиновника среднего звена, а ведь Уильям и в Европе отметился под конец Второй мировой, и в Корее засветился, а во Вьетнаме и вовсе лично измарался, когда ЦРУ развернуло операцию «Феникс» – много тысяч туземцев полегло тогда за недостаток лояльности.

Чуть сутулясь и понимающе кивая, Колби слушал своего гостя, занявшего удобное кресло. В госте чувствовалась еврейская кровь, а еще он смахивал на манекен в дорогом магазине – моложавое гладкое лицо, щеки выбриты до блеска, стрелки на брюках отутюжены до остроты, рубашка белее первого снега, в лакированные туфли смотреться можно.

– Вызывали, мистер Колби?

Директор живо соскочил со стола и пожал руку Келли:

– Привет, Дэвид! Извини, что оторвал от важных дел, но у нас тут тоже… дела! Знакомься – Илан Шарет, сотрудник посольства Израиля и наш большой друг. Илан – это Дэвид Келли, я рассказывал вам о нем.

– Рад сделать знакомство, мистер Келли, – дежурно улыбнулся Шарет, не покидая кресла. – Боюсь, вы могли меня принять за одного из ваших платных информаторов, поэтому хочу уточнить: я действительно, время от времени, оказываю помощь американским коллегам, но исключительно бескорыстно. Противодействие Советскому Союзу – наша общая цель, но Штатам куда легче достичь ее.

Колби указал Дэвиду на кресло, Келли кивнул и погрузился в скрипнувшую мякоть.