— Что за черт?! — удивился водитель.

— Снег, — сказал Кузя. — Никогда не видел снег летом. Это чудо.

— Жопа это полная, а не чудо, — процедил водитель, потому что машину занесло и он выкручивал баранку в сторону заноса.

Кузя обиделся и замолчал. Двигатель «КамАЗа» ревел яростно и натужно, автомобиль преодолевал снежные барханы, которые вырастали на шоссе буквально за секунды. Свет фар никак не мог преодолеть пространство даже на метр вперед.

— Назад, бляха, придется, — зарычал водитель, — а то замерзнем на хрен, посреди дороги.

Разворот дался с большим трудом, но все же дался. Теперь ветер дул сзади и сбоку. Шофер включил печку и стал искать какую-нибудь радиостанцию, но в эфире были только помехи и треск. Мелькнул указатель — до Бийска еще сорок километров.

Вдруг водитель ударил по тормозам и выключил в кабине свет.

— Ё-моё, — прошептал он, вглядываясь в темноту.

Кузя последовал его примеру, и едва не вскрикнул: в кромешной тьме снежной июльской ночи в каком-то десятке метров от «КамАЗа» резвились киты. Или не киты, но в темноте существа, плескавшиеся в земле и вздымающие ввысь комья дерна и камни, которые в воздухе перемешивались со снегом, казались Кузе именно китами, которых он видел по телевизору.

Если бы не были видны гигантские тела неизвестных животных, вполне можно было бы подумать, что вокруг рвутся снаряды.

— А, прорвемся… — прошептал водитель, выжал сцепление, переключил скорость и утопил педаль газа до самого конца.

«КамАЗ» почти взлетел. Фары свирепо терзали темноту, расшвыривая ночь по бокам проезжей части, словно шар кегли. Кузя на мгновение оцепенел. А потом подумал, что он сейчас уедет, и до конца чуда не увидит. Водитель не остановится, он настроен очень серьезно, он не верит в чудо.

Женька открыл дверь и выпал в пургу.

Почему-то не было холодно. Снег не таял, он был похож на тополиный пух, с той лишь разницей, что не набивался в нос и рот. Снег ласкал и грел.

Кузя, расшибшийся весьма ощутимо, кое-как поднялся на четвереньки. Вокруг плескались киты, огромные туши зверей лоснились чернотой, глаза таинственно поблескивали, хотя никаких источников света в этой тьме египетской не было.

— Чуден, право, божий свет… — восхищенно просипел Кузя и тихо умер.

Водитель достиг Бийска буквально за час, когда снегопад прекратился так же внезапно, как и начался. Улицы города невозможно было узнать, деревья согнулись под тяжестью снега. Водитель остановился у ближайшего поста дорожно-патрульной службы и всю ночь просидел в кабине, не сомкнув глаз.

Катаклизма не случилось, утром все быстро растаяло. На обратном пути, возле указателя, где выпрыгнул Кузя, водитель не увидел ничего странного, кроме, разве что, изрытой земли, что убедило его в том, что события этой ночи — не сон.

— Даже на войне я в таких переплетах не бывал, — рассказывал он потом коллегам за бутылкой водки.

А Кузю так и не нашли. Никто так и не узнал, что последней мыслью в его голове проскочило, что не стоило бить Лысого стаканом. Прости меня, Лысый.