Джон вел машину навстречу Саблину и Зиганиди, те из последних сил тащили на себе профессора. Катя отстреливалась. Грифитс резко затормозил, внедорожник развернуло на месте.

Виталий распахнул заднюю дверцу. Подстелив одеяло, уложили на пол Файеза. Боевики, видя, что добыча уходит, стали стрелять из всех стволов. Посыпалось заднее стекло.

— Лишь бы колеса не прострелили. — Джон втопил педаль газа.

Старый «Ленд Ровер» рванул вперед. Стрельба отдалялась, фигурки вооруженных людей уменьшались, а затем и вовсе исчезли за поворотом.

Грифитс перевел дыхание.

— Если за нами не будет погони, я очень удивлюсь, — сказал он. — Кэтрин, перестань дрожать, это действует мне на нервы.

— Не пропало желание делать репортажи? — спросил Боцман.

— Мне не привыкать, — ухмыльнулся Джон. — Как там наш профессор? Будет обидно, если мы все старались зря.

Послышался стон.

— Жив, — сказала Катя. — Крови много потерял. Его срочно в госпиталь надо доставить.

— А мы туда как раз и направляемся, — отозвался Грифитс.

Машину оставили у самого причала, ее обещал загнать во двор к своим знакомым Джон.

— Удачи, профессор. Скоро увидимся, — сказал он на прощание. — Мы с вами еще снимем не один фильм.

Моторка запрыгала по волнам. Файез лежал на спине, его грудь стягивала тугая повязка, наложенная Сабуровой. Он уже больше не стонал, просто смотрел в безоблачное небо, расстилавшееся над морем.

— Так глупо все получилось, — тихо проговорил он.

— Вам нужно лежать спокойно и молчать, — посоветовала Катя. — У вас пуля вошла в легкое.

— Знаю, — прошептал Файез. — Оказывается, профессия историка очень опасна.