Тарабрин распрямил плечи и стал хвастать.

- Там же где ты их и оставил. У коттеджа в Кингстоне. Вы там так ахали, визжали и охали под граммофон, что и не услышали, как мы машины завели и в ««окно»» ускользнули в Германию. Самые близкие дороги – знакомые. Извини, что техника досталась немного подержанная, но зато в полном порядке. И никаких заморочек с документами не было. Ты мне, Митрий, вот что скажи: соль к ярмарке будет?

Я несколько опешил от такой резкой смены темы.

- Скоро нагоним сюда белорусов, спасенных от геноцида, будут рабочие на солеразработку. Испаритель работает исправно, что ему станется? Останется только сгрести и за просушить. Тару скоро привезут – я договорился.

- Что за тара? Бочки?

-Нет. Рогожные кули. На пуд соли размером. Так и продавать буду оптом, чтобы до новой ярмарки хватило семейству на год. Я еще придумал как лизунцы для скотины делать. Также на ярмарке будут в наличии.

Попрактиковавшись с искусственными лизунцами путём вываривания рассыпчатой соли, бросил я это дело и купил в Москве на ипподроме нормальные лизунцы из каменной соли выпиленные. ««Тильки для сэбэ»» точнее только для своих лошадей и ослов. А то что мы наварили – пущу на продажу. Волам и такие корявые лизунцы за первый сорт пойдут.

- Думаю всё: кого мне на поезд поставить вместо Василисы, - опять сменил тему Тарабрин. – Смотрю, дом ты для неё тут ставишь большой. Что за бревна? Пахнут приятно.

Пока я бегал по Америкам, артель чурошников действительно взялась под руководством Жмурова сразу за три дома – мой, его и отца Онуфрия. На очереди лежал уже домокомплект для семьи ветеринара. Но на всё запланированные стройки артели не хватало. Осталось привезти еще три комплекта для всей колхозной номенклатуры, а потом уже пусть берутся за сборные щитовые дома для семейных колхозников. Те будут уже одноэтажные 6 на 6 метров на три комнаты – две жилые и веранда. Их возводить быстро.

- Кедр сибирский, - похвастал я.

- Любишь супружницу, значит, коли при таком наличии дуба вокруг экзотику возишь из другого времени. – выдал Тарабрин своё заключение. – Одобряю. А вот блядки твои в других временах порицаю. Жене твоей я ничего не скажу, но ты на ус сие намотай.

Тарабрин убыл к себе на Тамань, а я курил и недоумевал. Выходит мы сами у себя грузовики стибрили? А девочки сбежали рано утром от страха обнаружив что наши ««студеры»» пропали. Вот такой пердюмонокль!

Для проверки сходил обратно в Кингстон. На почту. Убедился, что деньги мои там уже сняли. Условия аккредитива были так хитро составлены, что снять телеграфный перевод с трансфертом в канадскую валюту мог или я сам, или владелец адреса.

Адрес был кстати совсем не тот где мы зажигали вечеринкой под патефон и местное виски пополам с французским привозным вином. На поверку там оказался заброшенный обветшалый дом в котором давно никто не жил.

Оставалось только вознести благодарственную молитву: ««Спасибо, Господи, что взял деньгами»».

Пора завязывать с блядками. Все же семейный уже человек. Достраивать дом и жить тут с женой нормально.

Вот такие думки меня посетили когда я сидя на лавочке разглядывал с небольшой возвышенности длинные кирпичные склады канадского мобрезерва, о которых по дороге рассказала мне Дженифер. Заодно ««якоря»» расставлял для темпоральных окон. В том числе и внутри кирпичных стен самих складов.

- Вам нехорошо? Вызвать врача? – услышал я над ухом, выходя их транса.

- Нет, нет, спасибо, сэр, за заботу. Я просто задумался о тяготах нашей жизни, - ответил я глядя на человека в военной форме, который теребил меня за плечо.

- Вот и славно, - удовлетворился он моим ответом. – Но к врачу всё же сходите, вы очень бледны. Вы так пристально смотрели на военные склады, что можно было заподозрить в вас русского шпиона.