— Развелась? — тотчас спросил Крейг.

— Вдова.

— Это хорошо.

— У нее двое детей. — Еще лучше. Можно создать образ семьянина.

— Есть одна проблема.

— Какая? — спросил Крейг, глядя на красивую пару.

— Дети — евреи.

— А она — нет?

— Евреем был ее муж.

— Надо об этом подумать. И все же симпатичная пара. Они много смеются. Это хорошо. Они отлично чувствуют себя вдвоем. Это еще лучше. Политики, которым перевалило за сорок или пятьдесят, состоят иногда в браке так долго, что им скучно со своими женами. Заставить их улыбаться друг другу на людях почти невозможно. У этих есть свежесть отношений. Да, именно свежесть.

— Послушайте, — перебил его Доктор, — я понятия не имею, каковы их подлинные отношения.

— Меня никогда не интересует, что есть на самом деле, — твердо произнес Крейг. — Важно только то, как это выглядит. На мой взгляд, они выглядят нормально.

Он направил свое внимание на стоящую на столе корзинку, в которой находились подсоленные хлебцы, твердые, как пластмасса, ломтики черного шведского хлеба и неизбежный студийный matzoth. Он взял кусочек matzoth, намазал его маслом, посолил. Прежде чем поднести его ко рту, Крейг произнес с беспокойством:

— Значит, дети — евреи.

Затем он откусил matzoth.

Доктор слегка встревожился.

— Что еще открылось в ходе вашего исследования?

— Как правило, люди не доверяют актерам. Они считают их лентяями, пьяницами, аморальными типами, получающими чрезмерные гонорары, избравшими такую профессию из-за нежелания честно трудиться, — заявил Крейг.

— Значит?.. — спросил Доктор, ожидая услышать отрицательное заключение.

— Люди не верят им. Но, с другой стороны, любят их. Возможно, потому что сами хотели бы делать то, что делают актеры. Если бы смели. Это причудливое сплетение эмоций, — сказал Крейг.