– Было что-то на днях, – нахмурился Брежнев, вспоминая. – Только я не все понял. И не слишком поверил.
Суслов не спеша, обстоятельно рассказал почти обо всем, что узнал сам, а для большей убедительности передал «соседу по кабинетам» распечатки. Брежнев углубился в чтение, шевеля губами. Оторвался и серьезно сказал:
– Хорошо, что ты меня этой «живой водой» напоил. Я теперь во что угодно поверить могу! Вот, читаю, как этот негритос погонит нас года через два, а удивления – ноль целых, ноль-ноль…
– Нельзя нам оттуда уходить, Леня, никак нельзя! – озабоченно покачал головой Суслов. – С Африканского Рога и Красное море – вот оно, и океан Индийский, и Персидский залив. Да пол-Африки, считай! А Сиаду Барре надо срочно искать замену – послушного, покладистого аборигена, чтоб не выпендривался, а делал, что мы велим.
– Это же не наши методы! – с ехидцей прищурился Генеральный.
– У меня, Леня, не только сердце омолодилось, но, наверное, и мозги, – серьезно сказал «человек без галош». – Я думать стал без оглядки! А свою картотеку приказал на чердак снести.
– Михаил Андреевич, – заговорил Брежнев, качая головой, – коли уж мы тут с тобой разоткровенничались, скажу честно: слышать не мог твои речи! Ни единой собственной мысли! Все тысячу раз сказано-пересказано, а ты в тысячу первый! Ты только не обижайся…
– Леня, – кротко сказал Суслов, – некогда мне обижаться. Я новую жизнь начал! Сколько мне там осталось, не знаю, а только это будет
– Пра-ально! За это надо выпить. Володя!
Медведев подскочил и подлил с двух рук: Брежневу – «Двин», Суслову – «Хванчкару». Два стаканчика сошлись, мешая капли.
– За новую жизнь!
Я проехал Пионерским переулком и свернул на площадь, приткнувшись у самого сквера.
– Станция конечная! – объявил я. – Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны!
Девчонки сзади захихикали, а Ромуальдыч ухмыльнулся, шевеля седыми усами.
– С праздником вас, девчата и ребята! – сказал Вайткус, открывая дверцу.
– И вас также! – хором ответили девчата.
Первыми выбрались Рита с Инной, а уже потом зажатые посередине близняшки.
– Не задавили вас? – спросил я с преувеличенным участием.
– Помяли сильно! – нажаловалась Маша. Или Света.
– Я теперь плоская, как селедка в банке! – радостно объявила Света. Или Маша.