— Йес! — Айвар опустил кинокамеру — как раз поймал в кадр и этих, и наших парней. Вышло угрожающе.

Наш транспорт, "Арктурус" (бывший немецкий, взятый в исправности в Ростоке, но уже с нашей командой и под советским флагом), уже пришел в Копенгаген — конвойная полурота на борту, трюмы оборудованы под кратковременную перевозку большого числа людей, перебьются в тесноте, тут и ста миль не будет, меньше полсуток хода! Но датчане, узнав про передачу нам пленных, решили устроить спектакль.

— В Москве вы провели своих пленных по городу. Датская нация тоже желает выглядеть пристойно в глазах мировой общественности, и компенсировать "марш датских эсэсовцев", как зовете вы проводы добровольцев на Остфронт в октябре сорок третьего.

И потому, вместо того, чтобы, доставляя пленных с острова на каботажных судах, сразу грузить небольшими партиями на "Арктурус", было решено выгружаться в Нефтяной Гавани, там формировать общую колонну, и провести по улицам, до Таможенной Гавани, где стоял наш транспорт, передача советской стороне должна была состояться уже у трапа. Причем, опять же ради пропаганды, охрану осуществляли даже не британцы, а датчане!

— Сначала на юг, в обход поля Клевенмаркен, затем по проспекту Холмбрасштадт, поворот на Амадженброгэйт, дальше мост, на Торвегэйд, мимо дворца Кристианборг, по проспекту Остерволдгэйд до Цитадели, и вот, уже на месте! — говорил мне Йен Монтегю, показывая на карте — за порядок не беспокойтесь! Вся датская армия и полиция будет здесь, кто не в охране, так зрителями! Желаете тоже взглянуть?

Это была не наша зона ответственности, и зрелище не доставило бы мне никакого удовольствия. Зато среди целей нашей миссии был осмотр немецких кораблей, чем мы и занялись, по моему настоянию, на следующий день. Благо, крейсер "Лейпциг" стоял буквально рядом с "Арктурусом" — так что пленные должны были пройти мимо. Как раз и успеем уже к нашей части мероприятия!

По поискам Бормана и прочих — было глупо ждать, что они сами явятся к нам. По нашему запросу, англичане представили списки задержанных ими высших германских офицеров и чиновников — партайгеноссе Бормана там не было. Наверняка уже в Швецию сбежал, благо паромы ходили по расписанию, как в мирное время! А чистые документы достать на любое имя, для такой фигуры — не проблема.

На "Лейпциге" нас приветствовал командир, фрегаттен-капитан Асмус, экипаж был как положено, выстроен на палубе. Немцы встречали нас без враждебности, скорее с любопытством, вид имели усталый — и видно было, что крейсер уже не содержится в должном порядке, заметна грязь и даже ржавчина на механизмах. Но, по докладу командира, машины и вооружение были в исправности, боекомплект выгружен, топлива в цистернах треть запаса, а вот продовольствие на исходе, "поскольку принималось с берега еще до капитуляции". Экипаж находился на борту, формально считаясь под арестом, выйти с корабля было нельзя, у единственного трапа стоял британский пост, сержант и двое солдат. И это было скорее исключением из правил — в немецком флоте принято, в отличие от нашего, где "корабль-дом", что до эсминцев включительно при стоянке в базе моряки живут в береговых казармах, оставляя на борту лишь дежурную вахту, здесь так и было с Z-39 и меньшими боевыми единицами, практичные англичане казармы в места заключения превратили, выставив свои караулы. Так что матросы "Лейпцига" и "Кельна" завидовали своим товарищам с миноносцев, пребывавшим в заточении хотя бы на твердой земле.

Сам корабль показался мне не слишком ценной боевой единицей, уступая нашим, типа "Киров" и в огневой мощи, и в скорости хода, и в бронировании — причем если теоретически, можно было заменить радары, зенитную артиллерию, и устаревшую СУО, то изначально порочной и не подлежащей исправлению была сама идея, дизеля для экономичного хода на среднем валу, при турбинах на бортовых. Это выглядело заманчиво в мирное время — но в боевой обстановке жизненно важна возможность дать полный ход максимально быстро, а значит надо держать котлы прогретыми, что с избытком съедало всю экономию топлива, сама же машинная установка оказывалась излишне сложна и меньшей мощности, чем чисто турбинная тех же весов и габаритов. Так что у СССР нет возражений, чтобы англичане забрали этот трофей себе, коль он им нужен.

В ожидании часа, была еще беседа в кают-компании, куда нас пригласили на обед. Немцы интересовались новостями — ну и конечно, старая привычная песня, "мы не нацисты, а просто исполняли свой долг". И собственной судьбой — в этой реальности нет "прозападной" части Германии, так что куда после капитуляции податься бывшему офицеру кригсмарине, это вопрос интересный — при всех симпатиях к англичанам, они чужаков вряд ли на службу возьмут, даже в торговый флот, своих людей хватает. В то же время будущая ГДР — это слово как-то незаметно уже вошло в обиход, появившись сначала в "Правде" еще зимой — как любое нормальное государство, должно располагать вооруженными силами, про Фольксармее уже говорят, а Фольксмарине будет?

Ну, я и ответил, как представитель той стороны, чья сейчас Германия. Не разглашая никаких секретов — лишь то, что уже оглашено было, всему миру. Что за вами останутся исключительно те земли, где живут этнические немцы, никаких колоний с унтерменшами. Что касаемо Австрии, Судет, Шлезвиг-Гольштейна, Эльзас-Лотарингии, Саара, Силезии — то судьба этих территорий будет определяться с учетом волеизлияния местного населения, если они захотят остаться в составе ГДР, то Советский Союз препятствовать не станет. И как заявил товарищ Сталин, гарантирует неприкосновенность новых границ от любого иностранного посягательства. Что до вас конкретно — то СССР заявлял, и подтверждает, что не имеет претензий к тем, кто не совершал военных преступлений, и не состоял в преступных организациях, как нацистская партия или СС. Так что, кто желает — когда вернется домой, может предложить свою службу ГДР.

— А что станет с Восточной Пруссией? Как следует понимать слова вашего Вождя?

— Сказано было лишь, о "ликвидации навек Прусского государства, как рассадника агрессии и милитаризма". В какой конкретной форме это будет реализовано, еще узнаем. Но я хочу напомнить, что Восточная Пруссия уже была присоединена к России при императрице Елизавете. Так что, рассуждая гипотетически, товарищ Сталин имеет полное право восстановить историческую справедливость. Впрочем, в этом случае, жители Кенигсберга должны радоваться — тогда они не будут ответственны за контрибуцию, которую Германия обязана будет уплатить.

Доложили — пленные идут! Мы поспешили на "Арктурус". Лишь Айвар Монтегю попросил разрешения остаться на "Лейпциге", поскольку с мостика здесь открывался куда лучший вид. Коммодор Монтегю не возражал, герр Асмус заверил, что любая помощь от экипажа крейсера будет оказана. Сойдя на берег я обернулся и взглянул наверх. Айвар уже успел установить на штатив свою кинокамеру со сменной оптикой и готовился снимать — те самые кадры, которые после получат мировую известность.

Весь Копенгаген, это по сути, порт, общая длина причальной линии свыше тридцати километров, если мерять по всему побережью проливов, островков, каналов. Мы стояли у здания таможни, в Среднем Бассейне. Перед нами "Лейпциг", за ним Z-39. Напротив, с противоположной стороны бассейна, стояли британцы — крейсер "Свитшуф" и два эсминца. На берегу, за линией причалов были старые казармы и склады — кажется, здесь в шестидесятые возникнет "вольный город Христиания", община хиппи, "не признающая капитализма и Евросоюза"[11].

Вот вдали, у поворота от железной дороги к причалам, показалась медленно движущаяся масса. И даже здесь на берегу болтались зеваки из местных, наверное, матросы и портовики. Мне уже приходилось видеть, как датчане, а так же бельгийцы, голландцы, французы, выражают презрение к своим коллаборционистам. Причем отчего-то они были гораздо более беспощадны не к бывшим чиновникам или полицейским, а к своим женщинам, замеченным в связях с немцами — их обривали налысо и гнали по улице голыми, облив нечистотами. Хотя немецкие шлюхи лично у меня не вызывали сочувствия, остаюсь в убеждении: так поступать "цивилизованные европейцы" имели бы право лишь в том случае, если бы их Сопротивление было настоящим. Как например, у итальянцев — но даже гарибальдийцы, с их непримиримостью к предателям, над пленными не издевались, а просто убивали.

Флегматичные нордические датчане, потомки викингов — оторвались по-полной. Как мне рассказали, во время марша в пленных летели камни, тухлые яйца, всякая дрянь, а по-праздничному одетая толпа на тротуарах свистела, орала, делала неприличные жесты. Пленные жались в кучу, сбивали строй — конвой пытался восстановить порядок, увещевая разбушевавшихся соотечественников. Причем бесновались и женщины, и дети — картина была неприглядная (и вовсе не потому, что мне жаль бандер!).

Первыми шли немцы — также подлежащие депортации в Германию, любопытно, что их датчане задевали меньше. Немцы тоже слышали про московский парад, и шли безупречным строевым шагом, четко держа равнение — как при вступлении в Копенгаген 9 апреля 1940 года. "Немецкий посол срочно запросил самое важное, на его взгляд, для захвата страны — военный оркестр. Оркестр был предоставлен — и вскоре после обеда, в столицу торжественно вступила немецкая армия. Меньше батальона — зато шли красиво, под звуки марша, и впереди командир на лихом коне. И всем стало ясно, что сопротивление безнадежно"[12]. Здесь не было впереди полковника на коне, зато оркестры наличествовали, и не один — расположившись в нескольких местах по пути, они играли бравурные марши победителей.

Я слышал, что датчане очень сожалели, что не успевали подготовить свою армию к такому действу, не одним же русским устраивать Парады Победы? Как бы смотрелось, по древнеримской традиции, впереди грозное датское войско, а следом колонны взятых им пленных? Но пока, как я уже сказал, вся датская армия насчитывала две неполные бригады на всю территорию, не только Копенгаген — и не было еще боевой техники на ходу, не была пошита парадная форма, а против заготовленной еще для Датского Корпуса на Восточном фронте, "очень красивой, похожей на эсэсовскую, но с символикой викингов", резко воспротивились англичане, надеть же британскую с датской кокардой и погонами, как была обмундирована по-боевому новая датская армия, сочли "непатриотичным". Я вспоминаю итальянский парад, когда гарибальдийцы входили вместе с советскими войсками в освобожденный Милан, и шли по улице не в ногу, одетые нередко кто во что — но подлинным маршем победителей, по праву, в одном боевом порядке с советской гвардейской пехотой, пришедшей от Сталинграда. Но когда нет настоящих побед, приходится подменять блеском мишуры.

Впереди двигались пара "виллисов" с офицерами, датскими и английскими. Следом топала колонна. Блестели примкнутые штыки датчан — наверное, кадры нашего парада решили повторить, где конвой был с СКС? Немцы шли бодро, им было уже известно, что советские напрасно не расстреливают, за свою жизнь можно не опасаться, а так как война закончилась, то и в Сибирь скорее всего, они не поедут, максимум посидят за проволокой уже в Германии пару недель, пока все устаканится, а после будут отпущены по домам. Четко соблюдая порядок, они поднимались на "Арктурус", и сходили в отведенные им трюмы. Солдаты вермахта имели вид потертый, но гораздо более пристойный, чем те, кого мы видели вчера на Сальтхольме. Даже у датчан было совсем иное отношение к карателям из СС — которые и тут перед капитуляцией успели учинить грабежи и погромы. Ну а 160я пехотная дивизия, ответственная за Копенгаген, дисциплинированно сдалась, не создавая победителям никаких проблем.