Книги
Союз Сталина. Политэкономия истории
Кроме этого, было поставлено 6 тыс. т. меди, по 500 т. олова, вольфрама и молибдена, и главным образом железный лом, всего на сумму 17,5 млн. марок, 2,782 т платины, а также пушнины на 10 млн. марок, и даже 11 300 т. «очесов льна, хлопковых отходов, тряпья»[605].
Циркуляр министерства иностранных дел Германии гласил: «Советский Союз поставил все обещанное. По многим пунктам он поставил даже сверх того, о чем первоначально было оговорено. Вызывает законное восхищение то, как Советский Союз организовал отгрузку гигантского количества товаров. В настоящий момент торговые и транспортные каналы работают бесперебойно».
Когда же в марте русские приостановили поставки зерна и нефти, ссылаясь на то, что германская сторона не выполнила своих обещаний[606], Гитлер подписал указ, отдававший приоритет поставкам оружия в СССР, даже за счет вермахта. Немецкий историк Г. Швендеман в этой связи отмечает, что весной 1941 г., когда уже вовсю шла подготовка к нападению на СССР, «Советский Союз стал абсолютно привилегированным торговым партнером Германии, заказам которого было отведено по степени важности в программе военного производства преимущественное место по сравнению с другими заказами, как для собственных нужд, так и для поставок иностранным государствам». Германская промышленность прекратила всё остальное производство, за исключением обеспечения вермахта и поставок в Советский Союз»[607].
Конечно, импорт из СССР усиливал позиции Германии. Немецкий историк К. Хильдебранд даже утверждает, что «главным образом русские военные поставки в Третий рейх помогли преодолеть внешнюю зависимость Германии от сырья и продовольствия»[609]. Подобное мнение высказывал и американский посол в Москве Штейнгардт: Советский Союз играет роль агента Германии по закупкам товаров на международном рынке, в том числе в США, то есть «действует фактически, если не юридически, как молчаливый партнер Германии в существующем конфликте»[610]. «Штейнгардт был абсолютно прав, подтверждает американский историк Д. Данн, — Советские власти оказывали прямое содействие немцам в войне против Франции и Англии. Они осуществляли снабжение германской военной машины»[611].
Однако, сколь ни важны были поставки из СССР, в 1940 г. они составили всего 7,6 % общей суммы германского импорта, а поставки в СССР — 4,5 % германского экспорта, в 1941 г. — соответственно 6,3 % и 6,6 %[612]. В импорте Германии СССР занимал 5-е место (после Италии, Дании, Румынии и Голландии)[613]. Конечно, Италию можно исключить, поскольку она была союзницей Германии.
Румынские же нефтепромыслы, принадлежали англо-французским фирмам и поставляли нефть в Германию с полного ведома их правительств[614]. Главным поставщиком железной руды для Германии была нейтральная Швеция[615], точных приборов — нейтральная Швейцария, хромовой руды Турция… Испания, не имеющая собственных месторождений нефти, вдруг стала ее экспортером в Германию…
В 1941 г. правительство Швейцарии предложит Германии кредит в размере 850 млн. шв. франков. По заключению Независимой комиссии экспертов «военную экономику Германии субсидировала Швейцария», а ее собственные химические, машиностроительные и пр. заводы переживали «подлинный бум»[616]. В октябре 1942 г. правительство Швейцарии предоставило Германии еще один крупный кредит для закупки вооружений. По словам американского консула в Базеле, швейцарские банкиры превратились в «фашистских финансовых агентов»[617].
Нейтральные Дания и Голландия выступали перевалочными базами, для товаров шедших в Германию, из третьих стран. Еще продолжалась битва за Францию, а голландские военные заводы уже начали размещать немецкие заказы, а железные дороги были переданы в распоряжение германских властей[618]. Примечательно, что, когда накануне вторжения Германии во Францию «англичане потребовали от голландского правительства права передвижения по территории Нидерландов… голландцы отказали»[619].
Ситуация изменится лишь в апреле-мае 1940 г., когда Голландия и Дания будут оккупированы Германией. А Румыния окончательно возьмет ориентацию на Берлин, поскольку: «Германия становилась отныне хозяином континента»[620]. С этого времени сотрудничество с СССР действительно будет иметь для Германии гораздо большее значение.
Правда, основную роль будут играть не советские поставки, а транзит товаров через советскую территорию (именно транзит, а не посредничество) на Ближний и Дальний Восток. Так, в апреле-декабре 1940 г. через СССР прошло 59 % германского импорта и 49 % экспорта, а в первой половине 1941 г. соответственно 72 % и 64 %[621]. Кто являлся основным деловым партнером Германии в войне против Англии и Франции, на Дальнем Востоке…?
На этот вопрос прямо отвечал госсекретарь США К. Хэлл, в беседе с английским послом Галифаксом, выражавшим беспокойство, «что значительное количество товаров через Россию поступает в Германию», и указавшим, что Лондон собирается просить Соединенные Штаты применить эмбарго против России. На это Хэлл заявил, что американский «экспорт некоторых категорий товаров действительно существенно возрос, но этот рост не вызывает тревогу»[622]. При этом Хэлл предупредил Лондон, «чтобы Великобритания поддерживала возможно лучшие отношения с Россией»[623].
У англичан не оставалось выбора. Они понимали чем это грозит: принцип «свободы морей» — права нейтральных стран на свободную торговлю во время войны был одним из принципиальных, поставленных американцами на Версальской конференции. «Вмешательство англичан в американскую торговлю в случае новой войны, — предупреждал тогда советник президента Э. Хауз, — бросит Соединенные Штаты в объятия врага Великобритании, кто бы он ни был»[624].
Американцы не подписали Версальского договора, а следовательно оставили это право за собой. И англичане полностью осознавали эту угрозу. Примером тому мог служить случай, который приводил М. Хайэм: в мае 1940 г. англичане задержали караван с американской нефтью для немецких потребителей, под французским флагом, в ответ глава Госдепа Хэлл «потребовал у англичан выдачи судна, и те подчинились»[625].
В то же время поставка Советскому Союзу большого количества новейших станков, отмечает В. Сиполс, ослабляла военную экономику Третьего рейха, поскольку свыше половины использовавшихся в немецкой промышленности металлорежущих станков к тому времени устарела, имея срок службы более десяти лет. В Германии, подтверждал историк вермахта ген. Б. Мюллер-Гиллебранда, «положение со станками продолжало оставаться неудовлетворительным. Некоторые станки удалось получить через нейтральные страны (Швейцария, Швеция). В военной промышленности пришлось создать органы, на которые возлагалась задача распределения машинного оборудования»[626]. И в тоже время за 1940–1941 гг. СССР получил из Германии 6430 металлорежущих станков; для сравнения в 1939 г. из всех стран — 3458 станков. Причем многие из этих станков были уникальными, которые в Советском Союзе не производились[627].
Но даже не станки, указывал Мюллер-Гиллебранд, являлись основной проблемой: прежде всего «ощущалась хроническая нехватка рабочей силы, особенно квалифицированных рабочих, для военной промышленности. 13 сентября 1939 г. ОКВ… отдало распоряжение о возвращении из Вооружённых сил в военную промышленность квалифицированных рабочих… 27 сентября… изда(н)о положение об освобождении рабочих от призыва в армию в случае незаменимости их на производстве… В конце 1939 г. последовал приказ… об увольнении из армии военнослужащих рождения 1900 г. и старше, владевших дефицитными профессиями»[628]. В этих условиях весомая часть рабочих была отвлечена на изготовление техники по советским заказам.
Для советской экономики поставки сырья были не слишком обременительны. За 1940 г. Германия получила 657 тыс. т. нефтепродуктов, в то время как добыча нефти в СССР в том году составила 31,1 млн. т. Зерна в Германию в 1940 г. было поставлено чуть меньше 1 млн. т., а заготовлено 95,6 млн. т.[629].
Остается вопрос: почему Гитлер, уже подписавший план «Барбаросса», продолжал поставлять в СССР новейшие технологии?
По мнению наркома авиационной промышленности А. Шахурина, «зная, что война с нами не за горами, фашистское руководство, видимо, считало, что мы уже ничего не успеем сделать. Во всяком случае, подобное тому, что у них есть»[631]. «Для Гитлера, по-видимому, решающими оказались стратегические доводы, — подтверждал историк Х. Штрандман, — В противном случае трудно было бы понять, почему он согласился снабжать Советский Союз самой последней военной технологией, зная, что он собирается напасть на него в не очень далёком будущем. И, кроме того, у него было довольно низкое мнение о технических возможностях России — предубеждение, подтверждённое во время войны с Финляндией. Он также допускал, что произойдёт некоторая задержка, прежде чем Россия сможет использовать технологическое преимущество от получения немецкого оружия»[632].