Александр просидел на «шконке» почти всю ночь. К нему никто не подошел, никто им не интересовался.

Утром, часов в шесть, жизнь в камере возобновилась. Кто-то пошел умываться, кто-то — в туалет. Зазвучала «Европа плюс». Некоторые продолжали лежать на «шконках».

Вскоре в воздухе запахло едой — видимо, заработала кухня.

Завтрак не заставил себя долго ждать. Открылось окошко, затем — дверь, и в камеру въехала небольшая тележка, на которой стояло несколько кастрюль.

После завтрака всю камеру вызвали на прогулку. Заключенных сопровождали несколько конвоиров.

На свежем воздухе занимались кто чем: кто-то курил, кто-то просто ходил, кто-то занимался физическими упражнениями — отжимался, подтягивался… Камера сразу же была разбита на несколько отсеков, и каждый должен был находиться в своем.

Накрапывал мелкий дождик, но Александр был рад тому, что он в какой-то степени был на воле.

Прогулка длилась около сорока минут. Потом раздалась команда конвоира: «Камера, прогулка окончена!» Всех снова сгруппировали и повели обратно в камеру.

Когда пришли в камеру, Александр заметил, что в камере был шмон. Все вещи были разбросаны, матрасы перевернуты. Каждый поднимал только свои вещи, ворча и проклиная всех ментов.

Затем кто-то сказал:

— Аэробика начинается!

Почти все обитатели камеры прилипли к экранам телевизоров. Там началась утренняя гимнастика. Женщины, одетые в спортивные облегающие купальники, настолько привлекали заключенных, что каждый из них старался обсудить какую-либо из них.

Александр не стал смотреть телевизор, а сел немного в стороне, продолжая осматриваться и наблюдать за заключенными.

Когда передача закончилась, к нему подошел невысокий парень и сказал:

— Ну, здорово, браток, давай знакомиться.

Александр назвал свое имя.

— А я — Васек, — сказал парень. — Первый раз?

— Первый.

— Не тушуйся! Здесь тоже жить можно. Главное — правильно себя поставить, — шепотом добавил Васек. — Сейчас «смотрящий» придет, тебе надо ему представиться.

Действительно, минут через пятнадцать пришел «смотрящий». Дверь в камеру открылась, вошел мужчина лет тридцати — тридцати пяти, в дорогом спортивном костюме, с развитыми мускулами, толстой шеей, коротко стриженный. Спокойной, уверенной походкой он подошел к столу и опустился на скамью. К нему тут же подсели несколько человек и стали что-то шептать на ухо. Время от времени он кивал, иногда переспрашивал.