— Серёг, я почти всю ночь не спал! Голову ломал, — голос опера оптимизмом не модулировал, — Даже, если она захочет помочь, то ничего не получится, район другой.

— Сам знаю! — в словах друга был неоспоримый резон, — Я еще вчера сказал тебе, что шанс невелик. Но под сидячую жопу, уж точно, доллар никак не подсунешь! Не хочешь, давай не поедем!

— Поедем! — всполошился сыскной мизантроп, — Обязательно поедем! Серёг, а почему доллар? — не удержался от приступа любопытства Гриненко.

— Поговорка такая есть, — отмахнулся я, — У валютчиков.

К Боровиковой мы зашли вместе, таиться смысла не было никакого.

— Серёжа, я и рада была бы тебе помочь, но ты же сам прекрасно понимаешь, что наш профком не пропустит выделение жилья твоему товарищу! — Боровикова жалобно смотрела на меня, прижав обе руки к груди и без всякого сожаления смяв кружева жабо вместе с грудью.

— Понимаю, Людмила Васильевна! — под жалобным взглядом Стаса подтвердил я, — Но неужели ничего нельзя придумать?

Глаза Гриненко сейчас напоминали взгляд ребенка, у которого в разгар его дня рождения забрали все только что подаренные ему игрушки. А потом еще и кусок торта, который был у него на тарелке.

— А что тут придумаешь, Серёжа?! — без вины виноватая Боровикова развела руками, — Мы на ходатайства своего родного Советского РОВД отказываем, а тут Октябрьский район! Да меня со свету сживут! Начальник нашего Советского райотдела на ближайшем же бюро райкома скандал устроит. Ему мы жилья не даём, а какому-то Октябрьскому РОВД вдруг взяли и дали!

— Где у тебя жена работает? — повернулся я к Стасу, — Кто она у тебя по профессии?

— Бухгалтер она, — уныло ответил сослуживец, — В строительно-монтажном управлении.

Н-да… Жопа полнейшая! Поторопился я вчера, необдуманно поселив надежду в душе поверившего в меня опера. Боровикова была абсолютно права. Ни малейшего основания, чтобы пойти навстречу ходатайству начальника Октябрьского РОВД о выделении жилья оперуполномоченному Гриненко не было. Заводской профком и жилбыткомиссия ни в жизнь не пропустят такого решения. И районные власти категорически не поймут Боровикову, если часть жилого фонда предприятия уйдет менту другого района. Да что там не поймут! Они её осудят и подвергнут жесткому остракизму!

— Людмила Васильевна, если я что-то придумаю, вы его жену пристроите бухгалтером на ваш завод? — я кивнул в сторону Стаса.

— К себе в соцкультбыт возьму! — оживилась женщина, обрадовавшись, что хоть чем-то может мне помочь.

— Вот и отлично! — улыбнулся я ей, — Есть у меня кое-какие мысли, чтобы волков накормить и при этом овец не разобидеть! Спасибо за чай, Людмила Васильевна!

— Что ты придумал? — заглядывая мне в глаза, беспокоился мой коллега, когда мы спускались к выходу, — Серёга, ты ведь опять что-то придумал? Я же вижу!

А я пока еще ничего не придумал. У меня в голове просто роились разрозненные мысли. Которые замельтешили после одной боровиковской фразы, произнесённой ею вскользь. И просто так, между прочим, произнесённой.

— Дружище, ты пожалуйста не суетись и не мешай моим мозгам работать! — окоротил я друга, который снова воспрял в своих надеждах. Как птица Феникс из еще тёплого пепла истлевших жилищных перспектив. — Шансы по-прежнему невелики, но они есть! И поехали уже к твоему Фесенко! Или ты запамятовал, что прокуратура тебе в затылок дышит?

Гриненко моментально утратил блеск в алчущих глазах и сразу забыл о хрустальной мечте касательно решения своего жилищного вопроса.

Мы молча загрузились в «шестерку» и я порулил в сторону вечернего рандеву с проблемным терпилой.