Стас одобрительно кивнул и только после этого потянулся за первым своим бутербродом.

Марину к нам привели, когда мы только-только сели за стол. Девушка находилась в крайней степени душевного расстройства. Отдав ей свой носовой платок, я через секунду уже мысленно с ним простился, увидев, как потерянная девица тут же пропитала его слезами и соплями. И, чтобы хоть как-то отвлечь ее от рыданий, предложил ей потрапезничать с нами. Барышня, еще совсем недавно считавшая себя барыней, начала молотить вареную колбасу, предназначенную для харчевания плебса, как не в себя. Да так, что трое голодных ментов, оторопев, отодвинулись от стола.

— Извините! — как маков цвет, покраснела девушка.

Смущенно потупившись, она стала сосредоточенно вытирать руки протянутым ей бланком протокола осмотра. Он для этого был самым приспособленным из всех следственных бланков, из-за рыхлости бумаги и достойного размера.

— Чаю еще налить? — от широкой души предложил я Марине кипятка вместо колбасы, которой было так мало.

Девица опять покраснела и помотала головой. Скорее всего, у неё в ушах уже плещет, а сказать об этом она стесняется, догадался я.

— Может, ты руки помыть хочешь? — задал я нейтральный вопрос светским тоном.

В ответ младшая инфанта шевцовского семейства опять интенсивно замотала головой, но уже в утвердительном формате.

— Тогда пошли, провожу! — поднялся я и барышня без промедления тоже вскочила.

Удобства на нашем этаже располагались в самом конце коридора. Запустив страждущую в секретную комнату, я шагнул к подоконнику и прислонился к лбом к холодному стеклу. Сознание плющилось от труднопреодолимого желания лечь и уснуть. Выгнать всех из своего кабинета, разложить кресло и накрыться шинелью. Понимание, что не все мечты сбываются, подтвердил шум водопада в унитазе за дверью. Еще минуты через через три появилась умиротворённая и умытая Марина. Назад мы возвращались уже неспеша.

— Ты рассказать мне что-то хотела? — притормозил я перед поворотом коридора к моему кабинету.

Если есть возможность доверительно пообщаться с источником, делать это следует всегда без лишних свидетелей. Которые, в таких случаях, всегда лишние. Независимо от степени дружбы, доверия и служебной зависимости. Это непреложный оперской закон. Который я привык свято блюсти еще с первой своей ментовской молодости.

— Да! — не глядя на меня, кивнула девушка, — Я решила рассказать вам всё, что знаю.

— А что ты знаешь? — протянул я Марине нашаренную в кармане казённых штанов конфету с надписью "Дюшес", которой я разжился еще в самолёте.

— Спасибо! — развернув леденец, она по-детски быстро засунула его в рот и продолжила скороговоркой, — Мне кажется, я знаю, где сейчас может быть Се.. где сейчас Агарков!

— Говори, я тебя слушаю, — поощрил я девушку спокойным кивком, затаив дыхание.

Я очень боялся быть разочарованным адресом прописки жулика. Который и без того мне уже был известен. Но перебивать заблудшую дочку Светланы Сергеевны не стал.

— Он, скорее всего сейчас у своей сестры прячется, — впервые подняла она на меня глаза, — Так получилось.. — сбилась Марина, но продолжила, — В общем я на прошлой неделе их с Николаем разговор случайно подслушала. Ну, Агаркова и этого его друга, с которым они у нас в квартире были,— она нахмурилась и замолкнув, повела плечами, словно освобождаясь от неприятного груза воспоминаний.

— Продолжай! — попросил я, с беспокойством ожидая, очередного тревожного вызова в дежурку, — Нам нужно, как можно быстрее его найти! Пока он ваши вещи по тайным местам и по друзьям не попрятал. И пока еще деньги вместе со своим подельником не растранжирил.

— Нет! — отрицательно покачала головой административно-задержанная Шевцова, — Все деньги Агарков себе забрал. И меня предупредил, чтобы я Николаю не проговорилась про них. Сказал, что мы на эти деньги шикарную свадьбу отпразднуем и на море поедем. Его друг думает, что они только вещи из нашей квартиры украли.