— А ты воды холодной принеси! — рыкнул я на Евсеича, стоящего тут же, но не особо обеспокоенного происходящим, — Побольше воды! — эксперт молча развернулся и удалился по коридору.

— А ну заткнись! — не обращая уже никакого внимания на находящуюся в ступоре мать, влепил я звонкого леща Марине, — Прибью сейчас, паскуду!

Почему-то я не сомневался, что старшая Шевцова, придя в себя, за это моё символическое рукоприкладство в отношении своей дочери, претензий предъявлять не станет.

По тому, как визжащий женский ребёнок вдруг замолк и ссыкливо от меня отпрянул, я понял, что железная леди своих дочерей воспитывает исключительно добрым словом. Во всяком случае, прибегать к мерам физического воздействия в этом доме было не принято. До настоящего момента.

— Агара один квартиру чистил? — угрожающе начал я надвигаться на снова завибрировавшую младшую из Шевцовых, — Только попробуй мне соврать! — нехорошо улыбнулся я распухшему лицу милой девушки.

— С другом! — пискнула та и ёрзая задницей, попыталась отодвинуться подальше, к стене, но куча барахла её не пускала, — Я не знаю его! Правда, не знаю! Николаем его зовут. Они с Серёжей вроде бы сидели вместе, — плаксиво поведала двуногая крыса.

Еще какое-то время, пока Вика отпаивала мать какими-то вонючими каплями, я потратил на выяснение явок, паролей и адресов. Того самого ранее судимого за грабёж Агаркова Сергея Васильевича 1958 года рождения. Про веселую биографию которого узнал от Стаса. У меня сложилось впечатление, что наводчица Марина что-то скрывать от меня уже не пытается. Однако, беда была в том, что сердечный друг Агара во многое её не посвящал. Впрочем, хер их, этих баб и, в особенности, юных стерв, разберет.. Н-да...

Наконец-то с поквартирного обхода вернулся опер Храмов, а вскоре вслед за ним и участковый. И вернулись они не пустые. Бабки, сидевшие на лавке у соседнего подъезда, видели выходивших из шевцовской парадной двух парней с большими чемоданами. Одна из пенсионерок даже разглядела, что парни по-весеннему были простоволосые, а один из них и вовсе был блондином. Вернее, белобрысым, как она выразилась. Это уже было весомое "кое-что", так как мне доподлинно было известно, что Агарков носил прическу светлой масти.

Оставив участкового сторожить в комнате Марину, я увел Храмова в прихожку и поделился с ним добытой информацией.

— Агарков, Агарков, Агарков, — задумчиво бормотал опер, — Слышал, но не знаю. Когда он садился, я только в розыск пришел. И он ведь, кажется, не так давно освободился? — получив от меня утверждающий кивок, Алексей продолжил, — Да и живёт не на нашей земле. Точно не знаю, но похоже, он из Ленинского района. Погоди! — Алексей потянулся к расположенного на полке телефонному аппарату.

Уже минут через пятнадцать, от коллег-оперов Храмова из Ленинского РОВД, мы знали, что по адресу прописки условно-досрочно освобожденный Агарков не проживает. И, что обязательные еженедельные отметки у участкового и опера он уже трижды пропустил. Следовательно, этот утырок пошел вразнос и его придется подавать в розыск. Но делать этого мне не хотелось. Мне хотелось задержать Агаркова уже сегодня. А для этого нужно как можно быстрее установить его связи. Из совокупно полученной информации на Агару вытекало, что персонаж этот чрезвычайно хитрый и абсолютно циничный. Но то, что этот гадёныш на ровном месте создал предпосылку для возврата на зону из-за неявок на отметку, мне говорило о его не шибко великом уме. Что ворует, это как раз, понятно и вполне логично. Но, что не ходит на отметки, это никак не признак ума. Тем не менее, засрать мозги барышне из приличной семьи Марине, этот гадёныш сумел. Да еще до такой степени, что та решилась на предательство не только сестры, но и родной матери. Выходит, не врет народная мудрость, что зла любовь.. Н-да...

— Вас мама зовёт! — робко окликнула из-за входной двери Вика, — Она только с вами поговорить хочет! — смутившись, уточнила девушка, заметив, что Храмов шагнул вслед за мной.

Опер понятливо кивнул и тормознулся на площадке, достав из кармана сигаретную пачку. А я пошел за средней Шевцовой в квартиру.

— Я не буду писать заявление! — тихо, но твердо произнесла Светлана Сергеевна, не поднимая на меня глаз, — Вы извините, Сергей, что я отняла у вас столько времени, но я прошу вас остановиться и никакого расследования не продолжать! Настоятельно прошу!

Всё время, как только я понял, что одна из дочек Шевцовой непосредственно причастна к преступлению, я ожидал от неё этих слов. Всё, как обычно. Не любят номенклатурные товарищи, чтобы трепали их фамилии. Да еще в формате причастности их непутёвых отпрысков к откровенной уголовщине. Почти всегда в таких случаях непростые родители ломаются. Ей же еще и дочку жалко. Вот она и пытается сейчас сунуть голову в песок. Оказывая своему дитятку, что называется, медвежью услугу. Да и себе, собственно, тоже.

Испуганно, как только я вошел, зыркавшая на меня Марина, прямо на глазах стала оживать. При окончании последней материной фразы она уже смотрела на меня, не скрывая бликов торжества во взгляде.

— А ну выйди! — не громко, но доходчиво потребовал я от воспрявшей из пепла курицы.

Но та, вместо того, чтобы выполнить мою команду, вопросительно уставилась на мать.

— Выйди! — тихо повторила моё требование Шевцова и только после этого девица ушла.

Я взял стул и поставил его перед сгорбившейся женщиной. Сел, чтобы не нависать над ней и видеть её глаза.