Сначала Алексей Константинович терпел меня молча и мужественно. Потом стал курить вдвое чаще. Но ближе к вечерней оперативке он всё же взорвался и выгнал меня в мой кабинет вместе глуховатым свидетелем по квартирной краже. Мужичок был в возрасте и ни хрена не слышал. Мне приходилось орать ему в ухо каждый свой вопрос. А он, в свою очередь, как всякий плохо слышащий человек, тоже был более громогласным, чем следовало. Наверное, я не смог в полной мере скрыть своего удовлетворения изгнанием из начальственного кабинета. Об этом я догадался, когда Данилин объявил мне, что завтра мне надлежит отдежурить сутки за Пичкарёва.

— А чего ты на меня так зыркаешь, Корнеев?! — довольно ощерился майор, — Это по твоей милости Пичкарёв из строя выбыл, вот ты и отдувайся!

Я попытался возмутиться и отыграть волюнтаристкое решение руководства назад.

— Это где же он из строя выбыл, Алексей Константинович?! — в меру расщеперившись, оторвался я от сбора своих бумажек, — Вон он, как фазан, по райотделу размалёванный разгуливает! Вполне себе жизнью довольный! Сначала эти бабские трусы, теперь вон косметика! Ох, попомните вы еще эти мои слова, товарищ майор! На всю область ославит он наш коллектив, когда начнет ещё и глаза с губами красить!

Данилин задумался. И задумался нехорошо. Это я понял, увидев, как недобро он смотрит на меня. Будто это не Пичкарёв, а я взял моду являться на службу намарафетившись женской штукатуркой.

— Дежуришь завтра!! — словно свинцовые пули, выплюнул он два этих слова в мою сторону, — А сейчас бери своего свидетеля и убирайся к себе в кабинет! И свою глотку дери там, а у меня от ваших воплей уже голова болит!

Осознав, что справедливости в этих стенах не добьюсь, я молча дособрал свои манатки и с достоинством удалился, по пути подмигнув в приемной Валентине Викторовне, а заодно и Антонине.

Дергачев с Захарченко в райотдел вернулись уже после того, как вечерняя оперативка следственного отделения закончилась. Я, как и было велено, дожидался в своем кабинете вызова к прибывшему руководству. Но меня никто так и не позвал. Хорошо еще, что Данилин снизошел и позвонил мне по внутренней линии, разрешив быть свободным. Когда я садился в машину, то отметил, что окна начальника РОВД светятся. Если старшие товарищи не позвали меня на шпицрутены, значит и их самих порке на областном Олимпе не подвергли. Сидят они сейчас и обсуждают то, что при водителе на обратном пути озвучить не посмели. Оно и правильно.

Отступление

— Блядь, ну вот убей ты меня, но не понимаю я, как такое может быть! — подполковник опрокинул в рот стопку водки и замер, забыв донести до рта наколотый на вилку маринованный огурчик из банки с болгарской этикеткой.

Дергачев в который раз уже прокручивал в голове панораму сегодняшнего дня, начиная с той минуты, когда этот мутный летёха выдернул его с заслушивания.

— Этот гадёныш ведь не только нас, он же еще и прокурора вы#б, не снимая штанов! — выругался подполковник.

Василий Петрович Дергачев, пожалуй, только в присутствии доверенного и миллион раз перепроверенного Виталия, мог рассуждать настолько откровенно. И даже называть вещи своими именами.

— Ты понимаешь, — он поднял на своего друга удивлённо-растерянный взгляд, — Когда этот п#здюк меня, как школьника строить начал, я ведь ни на секунду не усомнился, что он на это право имеет! При секретарше, блядь! Будто это не он, а я лейтенант! — Дергачев забрал из рук своего зама невыпитый стопарь и закинул его содержимое себе в рот.

Виталий, пожалуй, впервые за все долгие годы дружбы и совместной работы видел своего старшего друга и командира в таком состоянии. Дергачев мужиком был тертым, жизнь понюхавшим со всех сторон. А опером он и вовсе был таким, что обладай капитан Захарченко вполовину таким же даром божьим, то большего и не желал бы.

— Вась, а ты не борщишь? — осторожно проявил сомнение капитан, — На нервах ты тогда был, областники жилы нам ведь всерьез тянули за нераскрытые разбои, — начал он приводить разумные доводы, — Вот ты и расслабился, когда вышел от них к этому пацану.

В ответ подполковник покачал отрицательно головой и показал взглядом на бутылку.

— Тебя у генерала не было, потому ты и не понимаешь! Этот, как ты говоришь, пацан, не просто просчитал, как Данков отреагирует на то дерьмо, которое я ему привез! Он точно знал, как оно все потом будет. Будто он полжизни в Оргинспекторском отделе прослужил! И не в области, а на союзном уровне. Я уж не говорю, как он все подготовил и всех раком поставил! — Василий Петрович снова выпил водку, как воду, даже не почувствовав ее вкуса.

— Он, Виталий, так все организовал, что ни я, ни прокурор даже ни малейшей возможности не имели, чтобы по-своему как-то поступить! Он всех в цейтнот поставил и предложил единственный вариант решения проблемы. Очень херовой, заметь, проблемы! Если бы не послушался я этого Корнеева, то снесли бы мне башку за паскуду Мухортова! И даже не задумались бы!

— Ты чего, Петрович, — криво усмехнулся капитан, — Правда, что ли думаешь, что всё это пацан специально осмыслил и спланировал?