– Вы должны понимать, что ее репутация погублена уже тем, что она находится здесь – юная невинная девушка в доме человека, которого весь Лондон знает как распутника и повесу!

– Если станет известно о том, что она здесь, – да. В этом случае, увы, репутация вашей дочери не останется незапятнанной.

– В таком случае вы поступите как честный человек благородного происхождения и сохраните ее честь и свою собственную, попросив у меня ее руки! – Лицо Мисбурна засветилось от злорадной радости. Он с трудом сдерживал улыбку, продолжая неубедительно играть роль разгневанного отца.

– Разумеется, нет, сэр. Как вы уже указали, моя репутация далеко не безупречна, Лондон знает меня как распутника. Так какое мне дело до того, что репутация леди Марианны пострадает? В конце концов, она ведь ваша дочь.

– Боже правый! Где же ваше чувство чести, сэр?

– Там же, где и ваше, Мисбурн, и мне все равно, даже если вы ее разденете и выставите у моего порога на всеобщее обозрение! – Краем глаза Доминик заметил, как леди Марианна с ужасом прикрыла рот рукой, и ощутил мимолетную жалость к девушке, которой придется стать свидетельницей этого спектакля. – Вы можете опубликовать этот рассказ в любой из своих газет, но, уверяю вас, я не женюсь на ней.

Лицо Мисбурна приобрело нездоровый багровый оттенок, а когда он понял, что его план не сработал, смертельно побледнело.

– Вы сочли возможным изменить слову, данному мне вашим отцом, отказавшись от брачного соглашения, заключенного им от вашего лица! Эта помолвка была заключена, еще когда моя дочь лежала в колыбели!

– Я уже неоднократно говорил вам, Мисбурн, я отказываюсь признавать мифический контракт, основанный на соглашении, которое не заключалось официально. Я считал, что мы сможем поддерживать хотя бы видимость отношений в дальнейшем – во имя наших общих политических устремлений.

– Но вы сами дали мне основания считать, что готовы взять в жены мою дочь!

– Если так, то приношу вам свои извинения, сэр, поскольку у меня никогда не было подобного намерения.

– Вы сделали из нашей семьи посмешище, весь Лондон будет потешаться над нами! Презренный негодяй! – прорычал граф. – Мне следовало бы потребовать удовлетворения!

– Буду счастлив, принять ваш вызов, сэр, – холодно бросил Доминик.

– Нет, папа! – тихо вскрикнула леди Марианна.

– Одну минуту, сэр, – произнес виконт Линвуд, положив руку на плечо отца. – Мы еще не закончили переговоры с его светлостью.

– Напротив, – презрительно бросил тот. – Считаю дело закрытым.

– Но мы еще не обсудили миссис Марлбрук – или же мне следует называть ее мисс Нуар? И следует подумать о судьбе мальчика – полагаю, его имя Арчи? Какое удивительное сходство между ним и его отцом. – Линвуд одарил Доминика опасной, неприятной улыбкой, и тот невольно опустил глаза. Его взгляд замер на двух изумрудах, украшавших серебряный набалдашник трости виконта, выполненный в виде волчьей головы.

У Доминика упало сердце. Кровь застыла в жилах, словно превратившись в лед.

– Это были вы, – произнес он, едва веря в это.

Смит. В этот миг все части головоломки сложились. Линвуд – совладелец газет своего отца. У него связи среди журналистов. Денег у семьи предостаточно. И веские причины позаботиться о том, чтобы свадьба герцога Арлесфордского с миссис Марлбрук не состоялась.