В проходной пожилая вахтерша смерила их усталым осуждающим взглядом.

— Она права, — виновато сморщила нос Карина, — грешно так веселиться в сей юдоли печали, — но тем не менее продолжала смеяться.

Адвокат же отметил про себя с удовлетворением, что если мужчина и женщина способны веселиться вдвоем бездумно и беспричинно, значит, их отношения идут на лад.

Настала пора заняться соседями.

— Нам придется ходить по квартирам? — без большого энтузиазма спросила Карина. Она знала, что методичный опрос жителей относительно объекта следствия является утомительной, но неизбежной частью сыскной работы.

— Ни в коем случае. Это унылое и неэффективное занятие. Мы будем гулять с собакой.

— С какой собакой? — изумилась она.

— Со спаниелем. Я позаботился о нем заранее. — Адвокат взглянул на часы: — Нам доставят его после обеда.

И действительно, к вечеру в квартире адвоката поселился веселый общительный спаниель шоколадной масти, по кличке Джек.

Квасниковы жили в большом добротном здании, выстроенном в начале века в качестве доходного дома с квартирами для господ. Все его пять подъездов выходили к скверу, который адвокат и избрал своей рабочей площадкой.

Вечер выдался теплый и солнечный. Карина, в легком открытом платье, была безупречно красива, с профессиональной точки зрения — слишком красива, ибо обращала на себя внимание. Впрочем, в данном случае это не вредило.

Приметив очередного обитателя дома, выходящего из подъезда с собакой или детской коляской, они как бы случайно оказывались рядом с ним и легко вступали в контакт, поскольку при совместном выгуливании собак и детей планка условностей значительно снижается. Они представлялись как молодожены, предполагающие по обмену поселиться именно в этом доме, и их интерес к тому, кто да как здесь живет, выглядел вполне обоснованным. Более того, часть старожилов дома, в основном женщины, считала просто своим долгом снабдить эту симпатичную пару исчерпывающей информацией.

Так как вести записи в открытую было нельзя, по окончании каждой беседы Карина вносила в блокнот все упоминавшиеся фамилии, номера квартир и прочие обстоятельства. У нее обнаружилась великолепная механическая память, и карманный магнитофон адвоката оставался в бездействии.

На другой день с утра они продолжали свою работу. Днем, естественно, было меньше собак и больше детей, но дело понемногу продвигалось вперед.

Карину удручали однообразие и примитивность того, что ей приходилось выслушивать, к обеду она приуныла и даже усомнилась в осмысленности их деятельности. Адвокат был вынужден ей напомнить, что они выполнили первую часть заказа клиента, но осталась вторая часть — найти источник слухов, и что их долг — довести дело до конца, независимо от того, кажется ли оно в данный момент достаточно увлекательным. А кроме того, он не сомневается, что это дело им еще преподнесет кое-какие сюрпризы.

Она невесело усмехнулась — ее раздражал, избыток самоуверенности в его голосе.

Истолковав ее усмешку как выражение недоверия, он добавил:

— Профессиональное чутье, дорогая, меня еще ни разу не подводило.

На самом же деле у него, помимо профессионального чутья, были и другие основания для уверенного тона. Он предвидел, что Карина может скиснуть от скучной рутинной работы, и заранее принял меры для оживления сценария. Карине, естественно, знать об этом не полагалось.

— Да, возможно, — вяло согласилась Карина, но ничего интересного от этой истории она уже не ожидала.