— Кум приходил. Про вас спрашивал.

— Полковник, что ли?

— Нет, майор, в штатском. Говорит, вчера ночью что-то видел.

— И что видел?

— Не говорит. Искать будет.

— Пусть ищет, у него работа такая, — равнодушно проворчал Харитонов, но на долю секунды в медвежьих глазах мелькнула недобрая искорка, и адвокат понял, что сигнал принят.

Он добрался домой на рассвете и едва нашел в себе силы раздеться, перед тем как провалиться в сон. Его разбудили телефонным звонком, как ему показалось не дав поспать и получаса. На самом деле он проспал до полудня.

Звонила Джейми: адвоката приглашали к мистеру Хейфец в четыре часа.

Подъезжая к гостинице, Александр Петрович прикидывал, сколько ему заплатят. Ему казалось, Хейфец должен заплатить больше, чем договорились, раз уж он этакий лилипутский Монте-Кристо.

Джейми встретила адвоката у выхода из лифта, и, как во время первого визита, они вдвоем наблюдали медленное приближение по коридору процессии во главе с Хейфецем.

Лечебные процедуры сделали свое дело: мистер Хейфец был в хорошей форме. Уединившись с адвокатом, он медлил начать разговор, и Александр Петрович тоже молчал, давая возможность хозяину выбрать, в каком ключе вести беседу.

Как и предполагал адвокат, Хейфец не склонен был обсуждать ночные приключения. Он приступил прямо к делу:

— По-моему, господин Самойлов, вы блестяще сделали вашу работу. Я считаю, все условия договора выполнены. Я должен вам заплатить тридцать тысяч. — Он выдержал паузу, оставляя время собеседнику согласиться либо не согласиться или даже, мелькнуло в мыслях у адвоката, провоцируя его поторговаться. Нет уж, подумал он, не дождетесь, мистер Денежный Мешок.

— Вы по-прежнему предпочитаете наличные?

Последовала новая пауза, затем горбун нажал кнопку на своем пульте, и Джейми принесла на под-носике шесть запечатанных пачек пятидесятидолларовых бумажек. Продемонстрировав деньги адвокату, она ловко, не прикасаясь к ним руками, переместила их в полиэтиленовый пакет с рекламой синтезаторов «Хейфец» и оставила около адвоката.

Далее, как обычно, был предложен кофе.

— Я на днях уезжаю, господин Самойлов, — сказал Хейфец, — и хочу вам на память сделать подарок.

Джейми прикатила журнальный столик, на котором под прозрачным колпаком покоилось что-то довольно большое. Приглядевшись получше, адвокат обомлел: это был фонограф.

Джейми подвезла фонограф к Хейфецу и сняла прозрачный колпак. Хейфец освободил какой-то рычажок, восковой валик начал вращаться, послышалось шипение и приглушенный хрипловатый голос, неразборчиво произнесший несколько слов по-английски.

— Вы слышали голос Томаса Эдисона, — торжественно объявил Хейфец, — этот фонограф — из первой партии, выпущенной им самим. Хорошая вещь, но, увы, он, как и я, может жить только под стеклянным колпаком.