Далее в «Письме» рассматривалась возможность войны с Китаем (22). Считая, что в центре конфликта между Китаем и СССР находился вопрос об идеологии, Александр Исаевич рекомендовал «вождям»: «отдайте им эту идеологию», и пусть они поддерживают террористов, т. е. революционное движение на разных материках, — «…и военный конфликт отодвинется намного, а может быть — и не состоится вовсе никогда» (23).

В третьем разделе «Тупик цивилизации» (24) А. И. Солженицын со ссылкой на Римский клуб предсказывал, что дальнейшее развитие прогресса создает угрозу гибели цивилизации «между 2020 и 2070 годами». «…Во всех случаях в первых десятилетиях XXI века, — писал он, — должна наступить массовая гибель населения: если не от остановки производства (конец ресурсов), то от избытка производства (гибель среды)» (25). На основании этого в «Письме» делался вывод: ««Прогресс» должен перестать считаться желанной характеристикой общества», так как «бесконечность прогресса» есть бредовая мифология» (26). С учетом этого автор предлагал, отказавшись «от «необъятных интернациональных задач»» (т. е. от расширения сфер влияния за рубежом), сосредоточить усилия советской страны на освоении и разумном использовании собственной территории (27).

Этому была посвящена четвертая часть «Письма» «Русский Северо-Восток» (28). «…наш выход один, — констатировал А. И. Солженицын, — чем быстрее, тем спасительнее — перенести центр государственного внимания и центр национальной деятельности (центр расселения, центр поисков молодежи) с далеких континентов, и даже из Европы, и даже с юга нашей страны — на ее Северо-Восток» (29).

Пятый раздел «Развитие внутреннее, а не внешнее» содержал конкретные предложения относительно необходимой внутренней политики советского государства: ликвидацию колхозов, увеличение зарплаты, борьбу с алкоголизмом, повышение нравственности, отказ от всеобщей воинской обязанности, прекращение освоения Космоса и т. д. Последние две меры рассматривались как главный способ высвободить средства, необходимые для освоения необжитых просторов Северо-Востока (30).

В шестом разделе «Идеология» (31) А. И. Солженицын предлагал: чтобы сделать этот поворот и в грозный час сплотить страну перед лицом китайской опасности, необходимо отказаться от марксизма. Для этого, по его мнению, было достаточно одной меры: «лишить марксизм мощной государственной поддержки, и пусть он существует сам по себе» (32). «Какой будет замечательный случай — иронизировал Александр Исаевич, — не говорю проверить, но — доказать искренность… тех, кто десятилетиями агитировал всех нас» (33).

Последний седьмой раздел называется «А как это могло бы уложиться?» (34)

Критикуя демократию, видя в этом еще одну причина упадка западной цивилизации, считая ее позором кадетов и социал-демократов в 1917 г., Александр Исаевич писал: «Пожалуй, внезапное введение ее сейчас было бы лишь новым горевым повторением 1917 года… Так может быть, следует признать, что для России этот путь был неверен или преждевременен? Может быть, на обозримое будущее, хотим мы этого или не хотим, назначим так или не назначим, России все равно сужден авторитарный строй?» (35).

Давая на эти вопросы положительный ответ, А. И. Солженицын вместе с тем предлагал вождям восстановить «реальную власть советов» (36), призывал их открыть простор для свободного развития человеческой личности: «… допустите к честному соревнованию — не за власть, — за истину — все идеологические и нравственные течения, в частности все религии», «допустите свободное искусство, литературу, свободное книгопечатание — не политических книг, Боже упаси, не воззваний, не предвыборных листовок — но философских, нравственных, экономических и социальных исследований» (37).

Вот и все, что по мнению Александра Исаевича требовалось сделать вождям, чтобы избежать возможного столкновения с Китаем, установить дружественные отношения с другими странами, придать развитию советского общества второе дыхание.

Читая это письмо, невольно задаешься вопросом: чего в нем больше: невежества или лукавства?

Неужели А. И. Солженицын не понимал и не понимает, что идущая в мире борьба за сферы влияния — это борьба не за идеологию, а прежде всего за сырьевые ресурсы и внешние рынки, в конечном счете — за распределение и перераспределение национального дохода. Поэтому отказ Советского Союза от сфер влияния за рубежом должен был иметь своим следствием сокращение его внешнего рынка, а значит, сокращение собственного производства и доли нашей страны в мировом национальном доходе со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Неужели А. И. Солженицын не понимал и не понимает, что в современном мире самоизоляция невозможна, а концентрация усилий на освоении Северо-Востока может дать экономический эффект только в сфере добывающей промышленности. В обрабатывающей же промышленности это означало бы возрастание производственных издержек, а значит, сокращение рентабельности этой отрасли и усиление ее неконкурентоспособности на мировом рынке.

Неужели человек, с отличием закончивший физико-математический факультет, не понимал и не понимает, что сейчас без космоса невозможно использование современных средств коммуникации, а без этого, в частности, нужно выбросить на свалку все ракетно-ядерное оружие. Одно дело, если бы такой призыв был обращен ко всем ядерным державам, однако автор письма в одностороннем порядке обращался только к советским вождям.

Не нужно было большого ума, чтобы понять: как только будет допущена свобода «идеологических и нравственных течений», сразу же развернется консолидация общественных сил, борьба между которыми неизбежно получит материальную поддержку извне. В таких условиях лишенная материальной поддержки официальная идеология неизбежно должна была бы уступить свои позиции в умах людей другой идеологии, имеющей финансовую поддержку из-за рубежа, что в конечном счете делало неизбежной сначала идеологическую, а затем политическую победу прозападных сил.

Если бы эти силы действительно стремились освободить советский народ от притеснения и открыть возможности для свободного и более быстрого его развития, если бы это повлекло за собою повышение жизненного уровня населения, его культуры и нравственности, против предлагаемых А. И. Солженицыным перемен трудно было бы возражать. Но цели у этих сил были совершенно иные. И это нетрудно было предвидеть.

Когда “Письмо вождям” появилось в печати, разразился скандал: оказалось, что вождям был послан один текст, а опубликован другой (38). Как писал А. Флегон, некоторые работники издательства ИМКА-Пресс утверждали, что им пришлось печатать «Письмо» три раза, причем сигнальный экземпляр двух первых изданий пересылался А. И. Солженицыну в Москву, и оттуда был получен приказ уничтожить весь тираж, так как автор решил изменить его текст. «У меня, — отмечал А. Флегон, — нет доказательств, что письмо было напечатано Солженицыным в трех вариантах, Но нет никакого сомнения, что оно было представлено его узкому кругу в трех разных вариантах» (39).

Признавая факт переработки «Письма», Александр Исаевич утверждает, что первоначально его планировалось опубликовать сразу же после выхода в свет первого тома «Архипелага», но 10 января 1974 г. «со случайной оказией» он «поспешил остановить печатание “Письма”» (40). Объясняя это, Александр Исаевич пишет: «…надо было снять прежний уговорительный тон, он сейчас звучал бы как слабость». Необходимая переделка «Письма», по его утверждению, была проведена в ночь с 11 на 12 февраля, «в обычную бессонницу» (41).

Не ставя перед собою задачу специального текстологического анализа «Письма вождям» (не сомневаюсь, что со временем он будет проделан), ограничусь только некоторыми примерами, иллюстрирующими характер предпринятой автором правки. Для сопоставления возьмем тот текст «Письма», который был послан в сентябре 1973 г. Л. И. Брежневу (первоначальный вариант) (42) и тот, который был опубликован А. И. Солженицыным (окончательный вариант). Сравните: