Она проводила дни, медленно вышагивая по квартире. Трогала руками гладкие стены, касалась фотографий в рамках на книжных полках, уставленных книгами по истории и папками с копиями исторических документов. Смотрела, как солнце, катясь по небосводу, высвечивает оставленные на рабочем столе тетради с записями для космического института, в которых теперь находила ошибки.

Все предположения Йонг о чёрных дырах оказались куда слабее и ненадёжнее реальных фактов, и, может быть, ей стоило бы исправить свои заметки, а потом принести в институт и заработать славу умницы, какая была у Рэвона. О работе совсем не думалось. То, что раньше казалось важным, потеряло свое очарование где-то в горах по дороге от Тоннэ до Конджу.

Йонг рассматривала себя в зеркале, подолгу наблюдая за своим отражением. За исключением потухших глаз и подпорченной кожи, она выглядела вполне сносно. Достаточно правильно для той, кто шатался между мирами, уповая на помощь мистических сил, одно слово о которых в этом мире заставило бы окружающих поднять её на смех.

Шея была абсолютно чистой. В не-Чосоне змеиная чешуя, тянувшаяся от уха и уходящая вниз, к правой лопатке, вызывала ужас у Юны и Чхонги и настороженные взгляды Чунсока и понимающие, но сердитые – у его капитана. Но здесь, в её мире, у Йонг была гладкая кожа с неровным загаром, повторяющим форму воротника чогори. В её мире не было магии, не было Великих Зверей, защищающих полуостров. И Дракона, а вместе с ним и имуги, здесь не было.

Её вселенная отторгала магию, принимая ту только в сказках и легендах приморских деревень, где ещё жили отголоски древних поверий.

Нет никаких имуги, пожирающих юных девушек. Не существует никаких Драконов.

Ты – обычная жительница Южной Кореи, Сон Йонг. Ты не змея, и не нужна тебе чешуя на шее, как напоминание о мифическом путешествии.

Чтобы принять эту данность, ей потребуется много времени. Вся жизнь, должно быть.

Йонг уходила от зеркал, уговаривая себя, что с ней всё в порядке, что она выдает желаемое за действительное. Только стоя под душем, она выворачивала холодную воду до упора, потому что горячая жгла кожу, словно огонь. Йонг мёрзла, но горячие ванны не спасали, не согревали тело, ведь холод сидел у неё в груди и набирал силу каждую ночь, и ослабевал только днём, когда она пыталась занять себя хоть какими-то делами.

В предпоследнюю ночь своего больничного Йонг лежала в спальне без сна и слушала, как гудят за окном автомобили и как разговаривают старики, пьющие соджу у круглосуточного магазина на углу.

– Тебе нужно собраться, Сон Йонг, – уговаривала она себя. – Тебя ждёт работа. И слухи коллег. И жизнь. В конце-то концов!

Она разозлилась, побила вялыми руками по одеялу. Может, всё-таки обратиться за помощью к психотерапевту? Никто не будет ждать, пока её отпустят приступы дереализации, никто не посочувствует её горю – не так, как она хотела бы. Все уже считают, что её обокрал парень, но за спиной, Йонг полагала, будут шептаться, что она сама виновата. Ким Рэвон был порядочным молодым человеком, он не мог так поступить с этой выскочкой из маленького отдела! Да кем она себя возомнила, если думала, что такой гений и красавчик к тому же поведётся на её наивность?

Йонг сама всё придумала, чтобы себя выгородить, так будут говорить на обеденных перерывах, замечая её в кафетерии института. Йонг сошла с ума – так все решат, если она скажет правду.

Чтобы противостоять своему миру, ей нужны силы.

Проклятье!

Подушка мягкая. Кровать пружинит. Одеяло тёплое и на ощупь слишком приятное.

Йонг сдёрнула его на пол и скатилась туда сама, легла на спину, представляя, что потолок её комнаты превращается в соломенную прохудившуюся крышу старого домика в заброшенной деревне, что её ночь заполняет не тиканье настенных часов в соседней комнате, а мерный стук топора за окном, шелест бамбукового леса в двух шагах от дома.

Представляя, что в низине заброшенной деревни капитан драконьего войска раздаёт приказы своим воинам и скоро придёт к ней узнать, как прошёл её день, поела ли она и хорошо ли устроилась.

– Мер’тонъ[4], - шёпотом проговорила она со злостью. Когда ей никто не ответил и не сказал, что выражаться так молодой госпоже не следует, Йонг тихо заплакала.

А когда пришёл рассвет нового дня, Йонг решила, что ей пора возвращаться в реальность. Несколько беспокойных часов сна подарили ей только воспоминание о змеином шипении на дне Великого моря, но после пробуждения она снова списала всё на усталость.