Вот он, долгожданный миг!
Я подал команду:
— Братья, за мной! — сам прыгнул в окно, мгновение — и площадь, словно ковер, лежит передо мной. Где-то там впереди в пыли, в дыму, в пламени — здание рейхстага. Осколки впиваются в тело. Но разве сейчас до них?
За мной короткими перебежками двигаются солдаты, ведя огонь на ходу. Падают, встают, опять падают, но двигаются вперед. У всех одно стремление — рейхстаг! Там победа и жизнь, на площади — только смерть.
Рота Сьянова из батальона Неустроева первой форсировала ров. Смотрим, красные флажки на ступеньках парадного входа в здание. Давыдов кричит: «Смотрите, наши у стен рейхстага!»
Мы с командиром роты Греченковым подняли роту и во весь рост бросились к рейхстагу. И первыми из батальона ворвались в парламентский вход здания. Прорваться в коридор и комнаты было невозможно. Пулям тесно в воздухе — такой огонь ведут фашисты. Статуи и те стреляют. А коридор длинный. Казалось, что все здание шевелится. Где-то гулко слышны шаги, где-то громко кричат по-немецки, сразу разобраться в обстановке трудно. Да что разбираться. Нам надо вперед. Коридор забаррикадирован, дым, темнота, бешеный огонь. Мы обнаружили вход в подвал. Греченков приказал блокировать его. Закрепившись в коридоре и трех комнатах, начали разведку второго этажа. Кто-то дал красную ракету, но вряд ли наши могли ее заметить, все было окутано дымом и пламенем, телефонной связи не было. Вокруг меня — несколько коммунистов, сразу же им поручение:
— Мамедов, с двумя солдатами взять вот эту правую комнату! Тебе, Кошкарбаев, с Булатовым очистить правую сторону коридора на первом этаже.
Грохот, пыль, свист пуль, разрывы снарядов, стоны раненых — все смешалось в этом аду. Враг со второго этажа забрасывает нас гранатами. Ночью отвоевали три комнаты на втором этаже. Гитлеровцы утром подожгли здание, стремясь нас дымом выкурить из рейхстага.
Связной передал: Неустроев со своими ротами ведет бой на втором и третьем этажах. Снимаю шинель, начинаю сбивать пламя. Солдаты делают вслед за мной то же самое. Команду подавать голосом бесполезно — никто не услышит, а личный пример сам в глаза бросается. Первого мая ведем бой с огнем и гитлеровцами в здании рейхстага. Вот это праздник! На века запомнится. Прервалась связь, не вижу Давыдова, нет связного от него. Добровольцы Алтунин и Борков под огнем бросились на площадь, восстанавливают связь. Есть связь, зуммер телефона дает о себе знать! Вот ребята, так ребята, с того света связь нам дали с землей! Командир роты кричит в трубку, улыбаясь, смотрит на измазанного в саже Давыдова.
— Будут боеприпасы! Сам «батя» сказал.
Все поняли, что он говорил с командиром полка.
Вскоре пятеро солдат в вещевых мешках донесли гранаты и патроны. Каждый коммунист выполнил свое партийное задание: кто с боя захватил комнату, кто угол, кто коридор, кто лестницу. Мы продолжали пробиваться наверх. К концу дня Первого мая солдаты и офицеры, дравшиеся на втором этаже, увидели: гитлеровцы выбросили белый флаг. Надо парламентера для переговоров.
Тут закричали: — Исаков! Исаков!
Принял это, как боевой приказ, взял двух автоматчиков, пошел. Гитлеровцы просили дать гарантию сохранения жизни, ставили другие условия. В голове молнией — мысль: «Вот гады. Даже перед полным разгромом хорохорятся».
— Нет! Никаких условий! Наш народ еще в 1941 году поставил условие: безоговорочная капитуляция!
Через тридцать минут мы начали штурм казематов, откуда был выброшен белый флаг, а через час фашисты сдались. На этот раз без всяких условий.
Я предложил солдатам выбить на сцене рейхстага имена храбрых из храбрейших, штурмовавших логово зверя. Хохлов быстро это сделал, штыком выбил на стене фамилии пулеметчиков Петра Агаркова и Ивана Ермакова. Это была первая надпись, высеченная на стенах рейхстага.
Второго мая берлинское утро поразило нас необычной тишиной. Моросил мелкий дождь. Косматые тучи плыли над самыми крышами домов. Не было слышно не только грома пушек, но даже пулеметной и автоматной стрельбы. Невольно вспомнился рапорт генерала Чернышева в дни семилетней войны. Он писал: «Берлин сдался. День был дождливый».
И сегодня день дождливый, и сегодня офицеры, которых я первыми встретил на улицах Берлина, здороваясь, поздравляли меня с победой.
Много лет спустя командир дивизии генерал-лейтенант Шатилов на память о штурме рейхстага подарил мне книгу «Знамя над рейхстагом». Открывая первую страницу, прочел: