До пролога

Когда я проснулась, мой мир поделился на три части. Они были ровные, волнующе сладкие и вредные, как куски торта с самыми жирными сливками. В этот момент, вся моя жизнь сводилась к тому, что я умру, но добьюсь своего любыми способами. Я буду грызть гранит науки, ползти сквозь толпу неприятных тел к грязному рингу и притворяться взрослой на отцовских приемах. Я буду самой красивой, необычной, волнующей, мудрой и сексуальной. Я сделаю так, что каждый мой вдох будет кричать о том, что я победила. Я…

Будильник завопил под ухом и мой монолог прервался на полуслове.

Девочка-мечта из моего сна свернула сценарий, по которому читала свою вдохновенную речь и ушла со сцены, оставив после себя пустой стаканчик из-под кока-колы.

Соль Томпсон вздохнула и вернулась в реальный мир.

И ничего в этом мире не меняется, кроме появляющегося порой предчувствия большой и светлой любви. С пятнадцати лет я то и дело думаю, что вот сегодня это случится! Случилось, блин!..

Пролог

Пять лет назад

На вечеринках откровенно скучно, когда тебе пятнадцать. Ты сидишь со всеми за столом, тайком таскаешь бокалы с шампанским и фрукты и не мешаешься под ногами взрослых. Их разговоры тебя ещё не прельщают, а игры с детьми уже не интересуют. Ты мечешься между детской и столовой в своём «почти вечернем» платье и мучаешься в ожидании чего-то нового и неожиданного. На этот раз привлекла скучная на первый взгляд беседа. Мужчины говорили о работе.

— Вы не фанат своего дела, мистер Ли! — возмущался мой отец. — Как вы планируете развить бизнес, если не отдаетесь своему делу?

— Я не ограничен одной сферой жизни, мистер Томпсон! Только и всего! — отвечал мистер Ли.

Я уже знала как его зовут, но вот лица так и не увидела. Все перешептывались о нём. Мистер Ли то, мистер Ли это. Мы с Ксавье и Гаспаром уже с ума сходили от этого вероломства, но герой дня так и не показался на нашем этаже.

— Вы разве не любите своё дело настолько, чтобы посвятить ему всего себя? — подал голос трижды разведенный, но неприлично богатый мистер Канн, с горящим от намечающейся перебранки, взглядом.

— Если я и люблю что-то, чему готов всего себя посвятить, то это моя жена!

Наконец, он обернулся. Сказать, что в душе пятнадцатилетней девочки случился переворот, ничего не сказать. Взгляд мистера Ли был таким тёплым, таким влюблённым и нежным, что я даже лицо его рассмотреть не смогла. Просто стояла и трепетала в надежде, что и мне однажды (желательно сейчас!) подарят такой взгляд. Я как маленькая шпионка следила за ним из-за ветвей китайской розы. «Если я и люблю что-то, то это моя жена!» — всё твердила я про себя, как будто хотела запомнить эту фразу на всю жизнь. Впервые в жизни я увидела “любовь”, именно в кавычках, именно увидела. И от восторга меня била нервная дрожь, с которой не сравнится никакая лихорадка. Я хотела так же! Я уже мечтала о любви и предвкушала свое счастье.

Отец никогда не говорил так о матери, никогда не смотрел на неё так откровенно влюбленно, никогда не упоминал её в разговорах с друзьями. Молодой бизнесмен, невероятно привлекательный даже для пятнадцатилетней девчонки, и особенно для неё, казался потусторонним, инопланетным. И в то же время невероятно здешним и правильным. Остальные мужчины в одну секунду стали просто невозможными мужланами.

Я прижала ладони к пылающим щекам и отчего-то засмеялась.

— Ксавье! Ксавье, слушай меня! — шепнула я Ксавье, который крутился рядом. Он ещё не осознал всей прелести только что увиденного мной, как и того, что имел яркую и необычную внешность, которой можно было бы уже пользоваться. Он пока был лишь мальчишкой, но мне некому было рассказать кроме него, о чём страдает (уже целых пять минут) моё несчастное сердце.

— Чего тебе?