Пребывая в мире грез, не заметила, как, неожиданно обдав ароматом свежести, Михаил уверенно сел рядом и мгновенно сгреб в охапку. С безграничной нежностью целуя лицо, губы, шею, полуобнаженный юноша прижимал меня все сильнее и сильнее к мускулистому торсу.

Как же приятно! Позабыв обо всем на свете, я наслаждалась его ласками.

Не знаю, сколько прошло времени, но разум — таки пробился сквозь пелену сексуального желания. Осознав, что давным — давно лежу на спине, а сильная ладонь, забравшись ко мне под футболку, все настойчивее поглаживает грудь и живот, с трудом оторвалась от жадных губ. Дело принимало опасный оборот.

Гормоны бушевали у нас обоих, но с девственностью расставаться сейчас точно не время. Собрав всю волю в кулак, поймала затуманенный страстью взгляд и прошептала:

— Миш, мы увлеклись. Кажется, ты хотел поговорить.

— Угу, — тяжело дыша мне куда — то в шею, пробормотал он. — Сейчас, пару минут, — добавил хрипло.

С явной неохотой отстранившись, взял за руку и помог сесть. Немного отодвинувшись, закинул ногу на ногу и устремил взор в окно, очевидно, пытаясь успокоиться.

Прекрасно понимая, как это сложно, я быстренько поправила белье на груди и футболку. Оглядев диван, с досадой поняла, что резинка с хвоста пропала без следа: мои волосы водопадом лежали на плечах и спине. Глубоко вздохнув, решила все оставить как есть. Бросив взгляд на возбуждающего одним только своим видом юношу, сцепила ладони в замок. Слушая, как в груди успокаивается бешено стучащее сердце, не нарушала молчания, но ждала его слов.

— Соня, у нас есть с тобой одна проблема. Ее нужно решать, — глядя в окно, глухо проговорил Миша. Потом глубоко вздохнул, повернув голову, встретился со мной взглядом и неожиданно спокойно произнес: — Из — за отсутствия секса со мной стало просто невыносимо общаться. Я люблю тебя, и ты это знаешь, — взяв мою ладошку, притянул к себе поближе. — Зачем нам все эти формальности? — сладкий шёпот обжигал мой слух. — К тому же, мне известна пара способов, как сохранить твоё целомудрие. Традиции, конечно, важны, но и ты пойми… — во взгляде парня мелькнула сталь, а в голосе появились в меру требовательные нотки.

Я усмехнулась и немного отстранилась.

— Раз пошел настолько откровенный разговор, скажу: поражаюсь твоей выдержке. Ты — настоящий мужчина. Не сомневаюсь, что знаешь, как нам обоим получить удовольствие и сохранить мою невинность, — сказала искренне, глядя в темнеющие от эмоций глаза. — Все вполне возможно, — добавила, лукаво улыбнувшись. Заметив, как в его взоре полыхнула страсть, а рука устремилась к моей талии, холодно поинтересовалась: — У меня есть вопрос. Что с нашей помолвкой и свадьбой?

На его лице тотчас появилась досада. Михаил сердито нахмурился, поглаживая мои пальчики и обдумывая ответ. Я же, невозмутимо глядя на безукоризненные черты лица, спокойно ждала.

— Пока ничего не могу точно сказать, — наконец произнес любимый. — Отец четко дал понять, что в ближайшие несколько лет не стоит жениться. Он прав, понимаю. Работы действительно много. Времени на семью у меня просто не хватит.

Наклонив голову набок, внимательно посмотрела на крайне раздосадованного юношу. Вспомнилось обещание князя не препятствовать нашей свадьбе. Разумовскому — старшему я верила.

Речь Миши меня не ранила. Вовсе нет. Мне ли не знать, как важны дела рода в этом мире? Да вот только реальных препятствий для нашей помолвки, а после и заключения брака, я не видела. А вот возможные проблемы для рода Изотовых вполне могли появиться.

До окончания школы я под негласной защитой князей Разумовских. Никто сейчас не задает вопросов, почему так происходит. Однако, как только закончу учебу, должна либо сразу выйти замуж, либо быть помолвленной. Иначе с таким трудом завоеванная деловая репутация рухнет. Обо мне, как о главе рода, пойдут разные слухи. Почему же Михаил об этом не думает?

— Свое слово я не нарушу, — меж тем торжественно произнес Миша. — Поэтому не могу тебе сейчас обещать, когда мы конкретно сочетаемся браком.

— Ты сейчас говоришь о данном отцу слове не идти против его воли? — попыталась разобраться в мотивах любимого.

— Разумеется. Но не только, — парень гордо поднял подбородок. — Отец высказал лишь пожелание. Слово же я дал сам себе.

Верить не хотелось, но факты упрямо говорили об одном: Михаилу важен только он сам, его слова, его дела. Он фактически думает только о себе. А мои проблемы если и волнуют, то отходят на самый — самый дальний план.