А это еще что?

Среди сопровождавших Альбрехта Дисмас увидел двоих, чья павлинья экипировка была ему настолько же хорошо знакома, насколько неприятна: пестрые колеты, вышитые дублеты, широкополые шляпы с вычурным плюмажем. В руках щеголи держали алебарды, наточенные до бритвенной остроты.

Дисмас подавил вздох. Черт возьми. Германские наемники-ландскнехты. Что эта шваль делает в свите архиепископа?

Хоть одеваются они по-шутовски, шутки с ними плохи. В бытность наемником-райзляуфером Дисмасу не раз приходилось с ними сталкиваться. Отдавая должное их боевым качествам, он считал себя вправе презирать самих ландскнехтов. Варвары, неспособные покаяться в жестокости. Верные только собственному кошельку. За сходный гонорар они перерезали бы горло Иисусу, спящему в колыбели. Ирод нанял бы их для избиения младенцев.

На ледяной взгляд Дисмаса ландскнехты отвечали ухмылочками. «Знают ли они, кто я, – гадал Дисмас, – или же это типичная ландскнехтская наглость?»

Реликвии разложили на столах, расставленных вдоль парапета лоджии. Тецель поднес к глазам мирницу с багряным порошком и скривился:

– Это что?

– Кровь. Святого Киприяна.

– И какую же сумму его преосвященству предлагается за это выложить?

Высокомерие Тецеля не оскорбляло, а вызывало насмешку.

– Мне она обошлась в пятнадцать гульденов. Его преосвященству известно, что у него нет никаких обязательств касательно выкупа не только данной реликвии, но и всего, что здесь представлено, если их преосвященство посчитают, что это не отвечает стандартам качества.

– Ну, будет, будет, брат Иоганн, – осадил Тецеля Альбрехт. – Это все совершенно лишнее, совершенно. Мы с радостью принимаем карфагенского епископа-мученика на наше попечение. Дисмас, а что насчет святой Агаты и этой, как ее?.. святой…

– Афры. Вон на том столе, ваше преосвященство.

– Вот видите, Тецель? Очень хорошо, Дисмас, очень хорошо.

Альбрехт с Тецелем прошествовали к соседнему столу – осмотреть и обсудить. Тецель рассматривал обе реликвии на свет.

– Целомудренные. Мученицы. К тому же – от руки Диоклетиана…

Альбрехт, дожидаясь заключения Тецеля, нетерпеливо кивал. Тот вернул реликвии на стол и потер подбородок.

– За кольцо можно будет предлагать индульгенцию на десять лет или на двадцать, смотря по обстоятельствам. За мощи Афры… – Тецель раздраженно повернулся к Дисмасу, недовольный тем, что приходится самому выпытывать сведения, которые поставщику следовало предоставлять загодя. – Что это за кость?

– Пателла.

– Я не анатом, – фыркнул Тецель.