– Это засада? – Амир мрачно сжал пальцы на цевье автомата. – Зачем тогда тратишь время, стреляй! Мы, воины аллаха готовы к смерти!

– Амир. Скажи, готов ли ты отдать жизнь за Родину?

– Я воин! Это мечта каждого правоверного!

– Скажи, Амир, а где твоя Родина? Где ты родился, учился, служил в армии, был свободен в передвижении и языке? Твоя Родина Ичкерия, не спорю, но это малая Родина, твое сердце! Россия же твоя большая Родина, руки, ноги, голова, почки и селезенка. Ты готов вырезать сердце? Может отрезать себе ноги? Зачем!?

– Зачем!? Вы что не знаете какие сейчас времена? Зачем вы его впустили…

Я вздрогнул когда услышал всхлип тети. Тетя! Блин! Заснул на диване, как всегда любил…

– Вы… Кто вы? – Дрожащий голос родного человека вдруг заставил стряхнуть оцепенение. Вот черт! Я же до сих пор под личиной! Сбросив маскировку, сдавленный вскрик заставил ускориться, я снял шлем.

– Тетя Женя, прости, это я…

Аптечка привела тетю в сознание, правда диагност выдал тревожные оранжевые полосы, но это лечится. Там лечится.

Аарон Моисеевич Лазарев был сослуживцем моего отца. Когда вдруг евреи стали центром притяжения нездоровых намерений отдельных личностей, формулировка самого Аарона Моисеевича, он вспомнил о единственном знакомом ему ближе других человеке не еврейской судьбы. Говоря по русски, когда начались погромы, бросился по знакомым, но приютила только тетя. Вот теперь сидят безвылазно и ждут.

– Петечка, возмужал то как, вырос. – Глаза тети наполнились слезами.– Я похоронку ту, проклятую…

– Тетя! Лучше посмотрите, что я привез!

Я вытаскивал из пространственного кармана продукты и ставил их на стол. Некоторые еще даже кипели в судках! Мой рассказ о стране, где можно спокойно жить, поправить здоровье и вообще больше не волноваться, был встречен неожиданно резко.

– C"est ma patrie! Quitter la Russie dans des moments difficiles? C"est indigne d"un noble!!! (Это моя Родина и бросить ее в тяжелый момент, недостойно дворянина!)– Тетя гордо выпрямилась и вдруг схватилась за сердце.

Пришлось снова воспользоваться аптечкой, дожидаясь пока исчезнут красные полосы тревожных симптомов.

– Au moins pour le traitement, tante! Entrez, revenez à tout moment! Promets! ( Хотя бы полечиться! Как захотите, я вас тут же обратно верну. Обещаю!)

– Piotr. Je suis le président d"une Assemblée noble, comment puis-je les laisser maintenant?( Я председатель дворянского собрания и не могу вот так все бросить!)– Тетя успокоилась и тут же бросилась извиняться перед Аароном Моисеевичем. – Вы уж простите нас, я частенько ругала племянника что он не желает учить языки, вот и завела привычку на французском, простите.

– Не стоит Евгения Александровна, вы же в своем доме. Это нам скорее надо извиняться, что так бесцеремонно мешаем.

Они еще долго расшаркивались, а я думал о словах тети. Бросать Родину в момент опасности… Да, не правильно это, не правильно. Вот только что делать? Не смотреть же как разваливается страна? Что я могу сделать? Не доучившийся студент, беглый канцелярист. Долго еще я ворочался, пытаясь уснуть, но чувство нарастающей тревоги не отпускало. Внезапно, когда вроде уже заснул, сердце облилось холодом. Я почувствовал как дрогнули струны, соединяющие меня с вратами и мгновенно лопнули! Врата! Что-то случилось с Вратами! Я их больше не чувствую! Только сейчас я вдруг осознал, что с момента первого перехода всегда чувствовал их, мои первые Врата.

Часов в десять в городе вдруг начались какие-то волнения. Метались военные, какие-то гражданские с оружием. Из окон было прекрасно видно как они растеряны и подавлены. Зазвонил телефон, позвали тетю к аппарату и уже через несколько секунд подошла тетя с какими-то дикими глазами.