Вот только на радостях я совершенно забыла, что на мне нет ничего кроме тонкой полупрозрачной сорочки. И теперь бесстыдно-голодным глазам герцога открылся более интимный вид, чем мои губы.

И мне бы прикрыться сразу. Это неприлично. Мы совсем незнакомы. Он чужой мне человек, и к тому же несвободен. Да и не люблю я все эти липкие, раздевающие мужские взгляды, всю эту неприятную возню, именуемую постельными утехами…

Только вот конкретно этот мужчина смотрит на меня так, как никто до него. Как на прекрасное произведение искусства. В его откровенном любовании не ощущается грязи, а его желание настолько естественное и неприкрытое, что не вызывает отторжения. И я неосознанно медлю, чувствуя, как зажигается моя кровь таким непривычным для меня томлением. Позволяю себе на миг ощутить себя желанной женщиной, а не красивой вещицей, которую все хотят поиметь.

Словно завороженный, герцог поднимает руку и обводит костяшками пальцев очертание моей груди. Едва касаясь сквозь тонкую батистовую ткань. Как пёрышком.

И я себя чувствую завороженной. Даже дыхание задерживаю, впитывая сердцем эту невесомую ласку.

− Я хочу тебя нарисовать, − произносит хрипло. – Позволишь?

− Сейчас? – хочется мне спросить, но голос сипло срывается. И этот звук вмиг рушит странную чувственную атмосферу, возникшую между нами. Отрезвляя.

Тихо выдохнув, я резко натягиваю на себя одеяло, прячась за ним по самый нос.

− Нет, когда тебе станет легче, − моргнув, качает головой герцог. – Давай, продолжим лечение. Я в этом деле непрофессионал, но кое-что могу. Ложись ровно, так чтобы тебе было удобно.

Он мне даже помогает, придерживая под лопатки. И ощущение его горячей ладони приятным жаром распространяется по всему позвоночнику, пока не оседает согревающим шаром внизу живота.

Выпрямившись под одеялом, я с любопытством наблюдаю, как герцог расстёгивает манжеты и закатывает рукава, обнажая жилистые смуглые предплечья. У него и руки красивые. Сразу видно, что сильные и умелые. Наверное, именно в таких руках может быть хорошо.

Жаль только, что такие мужчины, таким, как я не достаются. Такие мужчины женятся на всяких Мирилах…

Случайная мысль, залетевшая в моё слегка одурманенное сознание, настолько меня ошеломляет, что я не сразу обращаю внимание на его следующие действия. Но вот на моём лбу оказывается мужская ладонь, практически закрыв глаза. А вторая ложится на горло, вызывая неприятное чувство беспомощности.

Дёрнувшись, я хватаюсь за крепкое запястье. Тело напрягается, готовясь давать отпор.

− Не бойся. Я не причиню вреда, − склоняется ко мне тот, кого я вообще-то должна опасаться. Но приходится довериться.

Ла-а-адно, пусть лечит. Лечил ведь до этого.

Дыхание выравнивается, напряжение постепенно спадает. От мужских ладоней распространяется целительное тепло, убирая боль и ломоту в теле...

И только когда герцог убирает свои руки, я понимаю, что настолько расслабилась, что задремала во время лечения.

− Попробуй сейчас что-то сказать, − требовательно смотрит на меня мой «лекарь».

− Я хочу увидеться со своей совой, − тут же выдаю я первое, что приходит в голову. Хрипло и очень тихо, но вполне разборчиво и без срывов.