Не бросая сигареты, я пошел к площади. Людей на ней не было, на скамейках никто не сидел. Не было видно ни одной тени от дерева, да и сидеть на улице было попросту невозможно.

Рэндалл Морган-старший возвышался на двухметровом постаменте. От земли до его макушки было не менее четырех с половиной метров. Находясь в западной половине парка, можно было из любой точки видеть на себе его строгий взгляд, в котором теперь уже навечно отпечаталось неодобрение. Казалось, он критически смотрел на весь город, приход и штат. Надпись на мемориальной доске гласила: «Рэндалл Джебедая Морган, 1863–1934», под ней: «Гигант среди людей».

Выражение лица Рэндалла было жестоким и беспощадным. Несложно было представить его в ярости из-за того, что какой-то негр позволил себе дерзость отказать ему и его готовность наказывать за эту дерзость. На лошади, в белых одеждах с капюшоном, он приезжал первым из линчевателей и уезжал последним, ведь ему как можно дольше хотелось смотреть на то, как языки пламени облизывают горящий крест, как отбрасывает огненные тени фигура висельника, раскачивающаяся на ветру.

Тэйлор стоял рядом с угрюмым выражением лица, скрестив руки. Покачав головой, он пробормотал: «Убили ни за что», развернулся и зашагал к выходу из парка по той же самой дороге, по которой мы пришли сюда. Шаги Тэйлора были гораздо длиннее моих, так что он отдалялся от меня с каждой секундой. Офис Сэма Гэллоуэя располагался на другой стороне улицы.

Тэйлор дожидался меня в тени у входа в здание. На бронзовой табличке, вкрученной в стену, была выгравирована надпись: «Юридическая фирма “Гэллоуэй и Гэллоуэй”». Она явно провисела здесь не одно десятилетие. Несмотря на регулярную чистку, в буквы уже въелась грязь, а металл покрылся зелеными разводами из-за окислительных процессов.

При ком появилась эта табличка? Я предполагал, что при дедушке Сэма – уж очень старой она выглядела. Когда Барбара Гэллоуэй говорила о передаче семейной фирмы старшему сыну, ее горе на секунду сменилось гордостью, которая основывается на исторических корнях.

Мы провели на улице пять минут – за это время я выкуриваю сигарету до самого фильтра. Уровень влажности зашкаливал, и моя футболка с Хендриксом прилипла к телу. То же самое творилось и с футболкой Тэйлора. Мне было интересно, есть ли у него белые футболки, и если да, то почему он их не носит в такую-то жару.

Тэйлор толкнул тяжелую деревянную дверь, и мы вошли внутрь здания. Я снял очки и повесил их за ворот футболки. Глаза никак не могли привыкнуть к столь резкой смене освещения. Несмотря на то, что внутри было градусов на пятнадцать ниже, я не мерз. Жара меня не беспокоит, она гораздо предпочтительнее сибирских морозов. До одиннадцати лет я жил в Северной Калифорнии, а там очень жаркое лето. А в Аризоне, где я как-то жил три месяца, было еще жарче. Но там высокая температура переносится легче, потому что уровень влажности низкий.

Зона ресепшен располагалась на втором этаже, вверх по широкой лестнице. Нас встретила администратор, которая грустно улыбнулась одними губами. Ее грусть была требованием этикета, а не проявлением искренней эмоции. В этом плане она напомнила мне Барбару Гэллоуэй. Во всем остальном они были диаметрально противоположны: внешностью, статусом и тем, что Барбара не работала ни дня в своей жизни.

Женщине-администратору было хорошо за пятьдесят. У нее были седые волосы и адекватное возрасту и должности количество косметики на лице. Одета она была достаточно консервативно – на ней была однотонная белая блузка и голубая юбка. Рабочее место было организовано максимально эффективно: прямо перед глазами – клавиатура и монитор, телефонная трубка – чуть правее.

Тэйлор предъявил полицейский жетон.

– Я – офицер Тэйлор, со мной Джефферсон Уинтер. Он помогает расследовать дело об убийстве Сэма Гэллоуэя. Спасибо, что подождали нас.

Лицо администратора вдруг перекосилось, она была готова зарыдать.

– Я не могу поверить, что мистера Гэллоуэя больше нет.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Мэри. Мэри Сандерс.

– Вы давно здесь работаете, Мэри?

– Со школы. Как только я окончила школу, меня принял на работу отец мистера Гэллоуэя. Все как во сне, – сказала она, покачав головой, – каждый раз, когда кто-то входит, я ожидаю увидеть мистера Гэллоуэя.

Я кивнул в знак того, что понимаю ее состояние, но думал я о том, как бы нам получить от нее необходимую информацию. Если кто в компании и был в курсе того, как Сэм проводил нерабочее время, то это Мэри. Проблема в том, что она явно будет демонстрировать преданность бывшему работодателю. Особенно теперь, когда раны еще свежи.

– Кто еще сейчас в офисе?