— Тем же, чем закончится и сейчас, русские победят.
— Петр, а откуда ты все это знаешь?
— Ты помнишь Оскара Штайна, рапириста из Берлинского студенческого общества?
— Да, но ведь он сейчас служит в гестапо.
— Нет, он служит в СД, у Гейдриха. — Я рассказал ей об утреннем визите Штайна и работе с радиоперехватом.
Урсула внимательно рассматривала мое удостоверение штурмбаннфюрера.
— Никогда бы не подумала, что буду пить вино в компании с майором СС.
— Ты должна уехать из Берлина на месяц, — после некоторого раздумья сказал я.
— Почему?
— Когда войска Федеральной России подойдут к Берлину, тут могут начаться ожесточенные бои, гражданским будет очень плохо. Я видел, чем закончился штурм города в сорок пятом, тогда от Берлина остались только обугленные развалины. Гитлер знает о переносе и своей судьбе. В первый раз он отравился, сейчас он решил взять с собой в могилу весь немецкий народ.
— Но я не могу бросить своего отца.
— Попроси в газете командировку, ведь тебе не откажут. Связи в Шведском посольстве у тебя есть, так что проблем с визой у тебя с отцом не будет. — Я вытащил из конверта десяток купюр: — Здесь тысяча долларов, на два месяца должно хватить.
— А как же ты?
— За меня не беспокойся, я выкручусь, а теперь тебе срочно надо идти в редакцию.
— Петр, мы никогда больше не увидимся? — в уголках ее глаз появились слезы.
— Урсула, мы обязательно с тобой встретимся, после войны. Я обещаю! — Я обнял ее и поцеловал, она ответила мне.
Через пять минут я стоял у окна и смотрел на удаляющуюся фигурку Урсулы.
Все во мне протестовало против ее ухода, мне хотелось быть с ней, наплевав на Гейдриха, Рейх и таинственную Федеральную Россию, но я не мог этого позволить.
Машина ждала меня точно в назначенном месте. Из автомобиля вышел лейтенант и открыл мне заднюю дверцу. Я сел рядом с худощавым седым оберстом, на мое приветствие он холодно кивнул. Мы ехали молча всю дорогу, но когда машина остановилась, оберст повернулся ко мне и заговорил:
— Я был против этой встречи, однако Людвиг попросил меня, и я не мог ему отказать.