— У нас есть образование воронок и слипшиеся волокна.

В полутьме от тускло горящей над Райаном лампочки, его лицо выглядело безжизненным. Он глубоко вздохнул и щелчком отправил окурок в папоротники Руби. Я смотрела на искры в темноте и представила себе падение рейса 228.

— Ты хочешь услышать все?

Поставив между нами свою сумку, я села на качели.

— Какие воронки?

— Те самые, что образуются когда твердое или жидкое резко превращается в газ.

— Как при детонации.

— Да.

— При взрыве температура поднимается до тысяч градусов и взрывная волна образует газовый эффект оплавления на металлических поверхностях. Так описывают это взрывники. Они показали слайды сегодня на летучке. Это похоже на апельсиновую кожуру.

— Они нашли воронки?

— Они выявили их на обломках. А так же закругленные края фрагментов, что тоже показатель.

Он тихонько качнул качели.

— А что за волокна?

— Они нашли волокна некоторых материалов которые впаяны в другие, неповрежденные.

Увидели под высокочувствительными микроскопами, конечно. Также нашли следы высокой температуры и плавления на изломах некоторых фрагментов.

Еще одно покачивание и мой греческий салат, съеденный после ухода из морга, вылетит наружу.

— Не раскачивай качели!

— Некоторые макро-фото удивительны.

Я застегнула куртку и сунула руки в карманы. Дни еще были теплыми, но вечера уже достаточно прохладны.

— Итак, воронки, закругленные кромки на металлических частях, а также признаки плавления и проникновение волокон означают взрыв. Наши травмы голени соответствуют этому.