– Нет, – сказала Гасси Бингхем, решительно воспользовавшись предоставленным ей шансом. – Я не могу этого сказать. Но все же я фаталист. Я чувствую, что если мне суждено умереть в авиакатастрофе, значит я умру в авиакатастрофе: вот и все. А если не судьба, то и не о чем беспокоиться. Все в мире предопределено, дорогой мистер Понтинг. Все!

Нет такой вещи, как вероятность. И как только человек усвоит эту простую, но такую важную истину, жизнь станет для него гораздо проще. Он перестанет волноваться.

Мистер Понтинг издал резкий возглас несогласия.

– О, нет, нет, нет, нет. Нет, миссис Бингхем! Не могу с вами согласиться. Доктрина о предопределенности, даже если бы было доказано, что она правильна, просто обязана быть ложной. Она такая бесхребетная. Должен же человек использовать предоставляющиеся ему возможности и формировать все по своей воле?

– То же самое говорит и Миллисент. У нас случаются подобные споры. Но я убеждена в том, что когда мы думаем, что используем возможности, мы просто-напросто делаем что-то, что нам предписано делать свыше, и мы не можем не делать этого. Например, когда мы уезжали из Лайдон-Гейблз в Лондон, мы были уже на полпути к станции, когда я вспомнила, что вынула свой паспорт из сумки Миллисент, чтобы показать его одной подруге (там у меня такая смешная фотография) и оставила его на пианино. Так что, конечно, нам пришлось спешно возвращаться обратно, и что вы думаете? Мы обнаружили, что из камина в гостиной выпал горящий уголек, и ковер уже начал тлеть! Миссис Хагби могла не прийти еще пару часов, и, если бы мы не вернулись, дом сгорел бы дотла!

– Вам очень повезло, – согласился Найджел Понтинг.

– Повезло? Ничего подобного. Нам было назначено вернуться. Мне было назначено забыть паспорт, и, таким образом, я никак не могла бы этого избежать.

Найджел издал короткий хихикающий смешок.

– А что если, предположим, вы не успели бы на поезд и не смогли вовремя приехать в Лондон и в аэропорт? Это тоже было бы вам назначено?

– О, но ведь нам не было назначено опоздать на поезд! К счастью, он опаздывал. К тому же, даже если бы он не опоздал, мы не пропустили бы самолет, так как мы приехали в Лондон за два дня, двенадцатого после обеда, и остановились в «Эйрлайн», поскольку Миллисент нужно было кое-что купить и…

Дэни заметила легкое движение рядом с ней и увидела, что рука Лэша внезапно так резко сжала газету, которую он держал, что крайняя статья оказалась скомканной и непригодной для чтения. Но ведь он несомненно знал, что миссис Бингхем и мисс Бейтс были в «Эйрлайне»? И, конечно, он не мог подумать… Кто-то в самолете… Гасси Бингхем… Нет, это вообще было невозможно!

Найджел сказал с обидой:

– Но в самом деле, миссис Бингхем, нельзя же всерьез верить, что предназначение заинтересовано в таких делах, как уголь, выпадающий из камина в вашей гостиной, или тот факт, что человек на фотографии в паспорте всегда выглядит так ужасно неправдоподобно, что это заставляет вас поделиться этой шуткой с приятельницей. Я лично в большей степени интересуюсь психологией и придерживаюсь убеждения, что, если вы оставили свой паспорт на пианино…

Дэни импульсивно поднялась. Она не хотела больше выслушивать какие-либо разговоры о паспортах, или об «Эйрлайне», или вообще о чем-то, что заставляло ее думать обо всех этих страшных и пугающих вещах, поэтому она подала свое сложенное пальто Лэшу и коротко сказала:

– Я через минуту вернусь.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросил Лэш, привстав, чтобы пропустить ее. – Вы что-то позеленели.

– Нет. Со мной все в порядке, спасибо.

Она быстро прошла по проходу в конец самолета и укрылась в дамском туалете, где стояла, бездумно глядя в окно на просторное синее небо и маленькие лениво ползущие облака. Но мысли догнали ее, и она ничего не могла с ними поделать.

Гасси Бингхем… Миллисент Бейтс… Джембе… Мистер Хонивуд… Убийство в Маркет-Лайдоне…

Дэни сдалась и вернулась на свое место.