Он. Ничего. Такого. Не делает.

Я всё придумала. Определенно. Джонатан лишь хореограф, который решил слепить из нас что-то, подходящее для него и его труппы.

Но внутренне меня колотило от его близости, дыхания, которое я ощущала как свое, от того, как стучит его сердце. Стучит так же быстро, как моё.

Это было похоже на наваждение, и я удивлялась, что окружающие до сих пор ничего не заметили. Но они были заняты собой, своим танцем и своими внутренними страхами и неуверенностью -  никому не было дела до нас.

Черт. Нет никаких «нас». Хватит, Кьяра!

- Кьярра! - я ощутимо вздрогнула. Он перекатил мое имя во рту, поласкал его языком, укусил зубами. - Сосредоточься на упражнении.

А вот это прозвучало, практически, раздраженно.

Я кивнула и закрыла, наконец, глаза. Не думать. Вытащить из себя адреналин. Добыть с самого дна жесткость, умение побеждать, уверенность в себе. Но единственное, что у меня получилось почувствовать, так это живой огонь, который распространился по всему телу. Огонь, от которого в животе что-то свело, а дыхание прервалось. Я мысленно застонала.

Чертовы гормоны. Совсем не те, что от нас требовал Деверо сегодня.

Я не знала проблем с влечением все эти годы; более того, у меня не было особого желания соединиться с кем-то физически: прикосновений и чувства тела, ощущения собственной женственности мне вполне хватало во время танца.  Целоваться я научилась из исследовательского интереса - это было приятно, но не более того. А вот дальше дело не зашло. Мне это оказалось не интересно. Я с недоверием смотрела на своих знакомых, которые, порой, вели себя совершенно неадекватно.

И только теперь начала их понимать.

Просто раньше у меня не возникало такого явного, крышесносящего желания и возбуждения, причем от одного только присутствия мужчины. Его голоса. В том, что это возбуждение, я уже не сомневалась и даже не пыталась обмануть саму себя - не было у меня такой привычки. На мгновение мелькнула мысль, что стоило давно расстаться с девственностью, просто ради собственного здоровья, но мелькнула и тут же пропала. Потому что Джонатан рыкнул и зло прошипел:

- Ты меня совсем не слушаешь!

- Прос-с-ти, я…

- Отвлеклась? Не понимаешь? Не хочешь работать? Для чего я тебя взял? Чтобы ты показывала здесь свой характер? Приходи в себя или проваливай из этой группы! - его голос хлестал наотмашь, как плеть, оставляя заметные раны на моем самолюбии и уверенности в себе.

Я распахнула глаза и почувствовала, как бледнею, а потом заливаюсь краской до кончиков ушей. Однокурсники смотрели на меня с разным выражением -  кто-то с сочувствием, кто-то с затаенным злорадством.

Его слова были несправедливы! И справедливы одновременно. У меня ведь действительно не получалось.

- Прости… Я… Я буду стараться.

Я должна.

- Так давай! Группа, переходим к следующему упражнению. А тебе, Кьяра, надо будет поработать потом дома - и чтобы завтра я больше не слышал этих вяканий.