– Да, именно.

Келе складывает руки на груди. Его голос звучит все так же механически, но взгляд оживает, в глазах появляется блеск.

– Нет, я так не думаю. Но вам следует расспросить об этом кого-нибудь другого. Я слишком плохо их знаю.

Я выкладываю на стол LOGG-документ, протягиваю ему.

– Вот что я нашел в его компьютере. Взгляните, особенно на последнюю фразу. Я затрудняюсь ее истолковать.

Келе просматривает первую страницу, поднимает глаза.

– Какое вы имели право это читать? У вас есть разрешение на взлом его компьютера?

– Когда человек умирает такой смертью, как Хебер, рано или поздно у нас появляется разрешение на все, что нам нужно.

– Эти заметки касаются его полевых исследований, это дневник ученого. Можете предъявить мне письменное разрешение?

– Я предъявлю его вам в самое ближайшее время, не волнуйтесь. Но для начала взгляните на последнюю страницу.

Келе нехотя пролистывает документ, читает запись от 12 декабря.

– Этот пятнадцать девяносто девять, должно быть, один из его респондентов, – замечает он, осторожно касаясь бумаги кончиком пальца.

– Похоже, он не просто респондент. И эта запись отличается от остальных, уж слишком эмоциональна.

Келе поднимает на меня глаза.

– Я понятия не имею, что бы это значило. – Он откладывает документ, выглядит расстроенным. – Это личный дневник, у меня нет никакого желания читать его. У вас есть копии?

– Нет, – отвечаю я.

Счастливой Лючии.

В лифте, поднимаясь к себе в «убойный отдел», я читаю эсэмэску от Грима.

Пишу ответ:

Не думал, что они оставили тебе мобильник.