Аква сидит на кровати в своем пустом номере. Свечи она не зажигала. Сидит в темноте, прислушиваясь к шагам снаружи. Хотя и понимает, что, если за ней придут Бесшумные, шагов услышать ей не суждено.

Ровно так и происходит — мягко шагающий по дощатому деревянному полу Бегриф идет совершенно беззвучно. Его лицо — плоское, как маска, безэмоциональное. Его пустые глаза застывают лишь на номерах дверей — десятый, одиннадцатый.

Он не спешит.

Двенадцатый, тринадцатый…

Времени еще много.

Четырнадцатый, пятнадцатый.

Времени полно…

И он останавливается перед шестнадцатым. Внутри темно, но Аква бы и не зажигала свеч. Зато вот из-под семнадцатого номера идет мягкое свечение.

Очень тихо вдыхая воздух (так тихо, чтобы Аква не услышала), Бегриф аккуратно вынимает из-за спины остро наточенный кинжал из черной стали — лишь некоторые избранные знали, что такие вручают лишь лучшим ассасинам, прошедшим обучение. Единственным, оставшимся в живых. Ибо в орден берут лишь тех, кто убьет всех остальных и доживет до конца. Их было тринадцать. Но выжил только он.

Пройдет достаточно времени, прежде чем настоящий Бегриф вернется с того борделя. К тому моменту Аква уже будет мертва. Возможно, придется убить и эльфийку, если вдруг она все же придет, но убийце почему-то кажется, что этого не случится, ведь эльфийка будет ждать. Ждать, пока лже-дворф решит свою деликатную проблему…

Взяв кинжал покрепче, лже-Бегриф аккуратно взялся за рукоятку. Недолго подержал, а затем, передумав, отпустил. Поднял кулак — несколько раз постучал.

— Это я, — говорит он голосом Лиагель, — можно войти? Или ты уже спишь?

— Нет, входи! — слышит он голос Аквы и совершенно точно определяет, в какой части комнаты она находится. Понимает, на какой высоте сейчас ее рот, а следовательно, знает, где глаза и точка между ними.