Когда заиграл пианист, они повторили свой заказ. Конрад вдруг встал и подошел к двум старым дамам в костюмах из ткани с крупными цветами, они сидели за маленьким столиком возле тапера. Он обменялся с ними несколькими фразами, а когда вернулся, в глазах у него стояли слезы.

— Вы расстроились, господин Ланг? — спросила Симона.

— Нет, я счастлив, — ответил он, — счастлив, что тетя Софи и тетя Клара все еще живы.

— Ах, а я думала, у вас нет родственников.

— Как вам могло прийти такое в голову?

Пока Симона рассказывала Эльвире про вчерашнюю попытку самоубийства, особого интереса это у нее не вызвало.

Но когда она спросила ее, кто такие тетя Софи и тетя Клара, Эльвира встрепенулась.

— Он рассказывал тебе о тете Софи и тете Кларе?

— Что значит рассказывал — он их встретил!

— Обе умерли шестьдесят лет назад, — фыркнула Эльвира.

Когда Симона уходила, Эльвира пообещала ей еще раз обдумать ее идею с гостевым домиком.

Администрацию «Солнечного сада» долго уговаривать не пришлось. Для нее это означало одно свободное место и, кроме того, избавление от пациента, причинившего за последнее время много хлопот.

Органы здравоохранения приветствовали частную инициативу семьи Кохов в связи с нехваткой медперсонала по уходу за больными.

Томаса Коха больше всего удивила перемена в настроении Эльвиры.

— Я тебя все-таки не понимаю, — сказал он. — Теперь, когда ты наконец можешь избавиться от него, ты снова тащишь его сюда.

— Мне его жалко.

— Это ты можешь доказать другими способами.

— Мне скоро уже восемьдесят. И мне уже ничего не нужно никому доказывать.

Сама мысль, что жалкий вид ровесника, некогда его товарища по играм, будет постоянно напоминать ему о бренности собственной жизни, была для него невыносима.

— Ну помести его, ради бога, в частную клинику, но не сюда же!