– Я в этом не участвую, – ответил Партлоу дрожащим голосом.

– Да ну? – прищурилась женщина. – А я-то уж подумывала отдать тебе ключи от «паккарда»… Что ж, если ты не в деле, тогда нам и обсуждать нечего.

– «Паккард»? На кой он мне?

– А почему бы и нет? Отличный, почти новый автомобиль, все документы в бардачке… – Джинджер обернулась на вопль Ханиката, а через мгновение уже снова пристально смотрела на Партлоу. – Пэрли, ты же умный мужик, найдешь способ перебить документы. Как, кстати, твое настоящее имя?

– Джон Партлоу.

– Ну, это ты кому-нибудь другому будешь рассказывать. И все-таки?

– Джон Партнэр.

– Ха, – тихо усмехнулась Джинджер. – Это звучит еще менее правдоподобно, чем Партлоу.

– Джон Парр.

Некоторое время собеседница внимательно изучала его и наконец сказала:

– Похоже, имен у тебя даже больше, чем у меня. Как тебе, кстати, имя Пэрли? Пойдет? А какую фамилию ты укажешь в документах на «паккард», мне фиолетово. Так, держи фонарик выше: подрежем у Дока лопатник, пока все к чертям кровью не залило.

– Слушай, ты никак совсем с катушек слетела? Какого черта ты наделала? Ты ведь только что застрелила человека! Он же сейчас сдохнет прямо на наших глазах!

– Ай, какая плохая Джинджер – застрелила человека!

– Посмотрим, как ты запоешь на электрическом стуле! Садистка несчастная!

Джинджер невозмутимо уперла ствол револьвера себе в подбородок.

– Слушай, Пэрли, вот тебе информация к размышлению: я два года кряду моталась по всей стране с этим докторишкой. Пришла на замену его предыдущей помощнице, Стелле. Так вот, она всячески отговаривала меня ввязываться в эту авантюру, потому что Ханикат уже тогда дышал через раз. Конечно же, я не послушалась. Отправившись с ним на гастроли, я никак не ожидала, что буду нянчиться с этим шестидесятивосьмилетним стариканом, словно с грудным младенцем. С выступлениями Ханикат еще худо-бедно справлялся, но в остальном он был просто невыносим. Да на его гребаном чердаке оказалось столько летучих мышей, что сам граф Дракула наложил бы в штаны! А теперь скажи-ка мне, Пэрли. Ты, если я в тебе не ошиблась, аферист со стажем. Как бы ты предпочел закончить свою жизнь? Хотел бы на старости лет гнить в доме престарелых и пускать пузыри в тарелку супа? Или ссаться в кровать? Не понимать, где ты и кто ты, пока тебе любезно не подскажут? Целые дни напролет давить идиотскую улыбку и наблюдать, как ползут стрелки часов, не догадываясь, какое нынче число и какой день недели? Или все-таки ты желал бы прожить жизнь быстро и ярко, как… – Тут Джинджер на мгновение задумалась. – Как Бонни и Клайд? Так накоптить в этом гребаном мире, чтобы потом еще долго помнили, кто такой Пэрли!

Она навела револьвер на Ханиката, корчившегося от боли в кустах, и сказала:

– У Дока нет семьи. Взрослая замужняя дочка в Калифорнии не считается. Она даже не вспоминает о папаше. Если бы у Дока все было в порядке с кукушкой, то первое, чего он пожелал бы, – это свести счеты со своей никчемной жизнью. Что там в таких случаях говорят священники? Ты же продаешь Библии, носишь этот дурацкий зажим для галстука – кому, как не тебе, знать, что люди мечтают о счастливой жизни после смерти! О существовании гораздо лучшем, нежели чем… – Джинджер замолчала, обвела взглядом лес, откуда доносились сдавленные рыдания доктора, и, презрительно усмехнувшись, закончила: – Чем все это!

– Ну да, – согласился Пэрли, усмехнувшись в ответ. – Ты еще копам расскажи про убийство из милосердия. Они тут же падут ниц и возведут тебя в ранг святых.

Невероятно, но Джинджер улыбнулась, и глаза ее просияли.