Я задумываюсь о родителях. Пока они не уедут, будет лучше хранить документы вне зоны их доступа.
– Лучше пусть останется у вас. Когда понадобится, я попрошу его.
– Прекрасно. Пока вы не ушли, еще один момент…
Я смотрю на него, ощущая приближение новой волны паники. Заметив в его руках белый конверт, судорожно выхватываю его.
– Это от вашего деда. Личное сообщение.
Кивнув, я на мгновение закрываю глаза. Сделав глубокий вдох, я вскрываю конверт.
Не могу удержаться от улыбки, хотя слезы жгут глаза при взгляде на рыжий стикер с надписью «Джон Рид». Дед обожал эти маленькие листочки. Они прятались внутри каждой открытки или подарка, которые он мне когда-либо посылал.
Я вытаскиваю квадратный листок бумаги и смаргиваю слезы при взгляде на знакомый почерк.
Его деликатность вызывает улыбку. За все двадцать четыре года жизни я никогда не слышала, чтобы дед говорил что-то плохое о моих родителях, хотя для них естественным было противоположное поведение. Но намек был кристально прозрачен. Я почти вижу, как он подмигивает.
– Полагаю, это было что-то важное? – спрашивает Шеридан с профессиональным интересом.
– Да. – Я кладу записку обратно в конверт и прячу его в сумочку. – Он… он хотел убедиться, что я справлюсь. Думаю, он знал, что рано или поздно это произойдет, раз уж оставил вам свое завещание.
Шеридан кивает.
– Спрошу еще раз: у вас остались какие-нибудь вопросы?
Я делаю глубокий вдох, позволяя воздуху проникнуть в легкие и наполнить все тело.
– Пока ничего. Все хорошо.
– На ранчо есть документы, которые тоже нужно подписать. Пожалуйста, верните их, когда вам будет удобно. – Мужчина протягивает мне визитку. – Вот все мои контакты: телефон в офисе, мобильный, домашний. Звоните в любое время, мисс Рид. И днем, и ночью.
Я смотрю, как он снова неторопливо встает и морщится. Бедолага.
Я не буду звонить ему, пока не возникнет крайней необходимости. Ему следует соблюдать постельный режим, а не возиться с этим бардаком.