– Вот это про поиск в другом направлении? Вместо того чтобы копаться в земле? Это откуда вдруг взялось, мистер «я не Вычинский»?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Может быть, с Харлана. Это единственное место во всем Протекторате, где, думая о марсианах, приходится смотреть вверх, а не вниз. Разумеется, у нас тоже есть раскопки и археологические находки. Но единственное, что напоминает о марсианах постоянно, это орбитальники. Они кружат над головой каждый день твоей жизни, словно ангелы, сжимающие в нервных пальцах меч. Часть ночного неба. Все, что мы обнаружили здесь, вообще-то совсем меня не удивляет. Давно пора.
– Да.
Энергия, которая снова возвратилась к ней, слышалась теперь и в ее голосе, и я понял, что с ней все будет в порядке. В какой-то момент мне казалось, что она отказалась лететь с нами по другой причине; что осесть здесь и ждать конца войны было каким-то непонятным наказанием, к которому она сама себя приговорила. Но энтузиазм, который сейчас прозвучал в ее голосе, говорил об обратном.
С ней все будет в порядке.
Возникло чувство, что подходит к концу долгое путешествие. Совместное приключение, которое началось с близкого контакта с применением техник психического восстановления – в украденном шаттле, на другой стороне планеты.
Словно сходила корка с зажившей ссадины.
– Один вопрос, – сказал я, когда мы оказались на запыленной извилистой улице, ведущей вниз, к захудалой посадочной площадке Участка 27. Там мерцало маскировочное поле цвета песка, накрывшее клиновский линкор. Мы посмотрели на него.
– Да?
– Что мне делать с твоей долей?
Она коротко рассмеялась, на этот раз уже по-настоящему.
– Перебрось по гиперсвязи. Одиннадцать лет, так? Будет что предвкушать.
– Ну-ну.
На посадочной площадке из-под камуфляжа вдруг вынырнула Амели Вонгсават и, приложив ладонь козырьком к глазам, посмотрела на нас. Я поднял руку и помахал ей, после чего начал спускаться – навстречу линкору и предстоящему долгому пути.
ЭПИЛОГ
«Доблесть Энгины Чандры» срывается с плоскости эклиптики и направляется в глубокий космос. Корабль уже летит быстрее, чем может представить человек, но даже это слишком медленно, по межзвездным стандартам. На полной мощности он достигает лишь доли околосветовой скорости, с которой сюда направлялись баржи колонистов сто лет назад. «Чандра» не предназначен для полетов в глубоком космосе; его строили не для этого. Но у него навигационные системы «Нуханович», и рано или поздно он доберется до своей цели.
Здесь, в виртуальности, связь с внешним миром исчезает. Подрядчики Роспиноджи потрудились на совесть. У нас тут побережье – исхлестанный ветрами и волнами известняк, сползающий к самой кромке воды и похожий на наслоения оплавленного воска у основания свечи. Террасы залиты до того ослепительным солнечным светом, что на них невозможно смотреть без темных очков, а блики на поверхности моря сливаются в одно сплошное сияние. Прямо с берега можно шагнуть в пятиметровую глубину кристально-чистой воды, в прохладу, которая смывает с кожи пот, точно старую одежду сбрасываешь. Разноцветные рыбешки снуют среди кораллов, что причудливыми крепостями возвышаются над бледным песком.
У нас тут дом – просторный и старый, спрятавшийся между холмами и похожий на за́мок, с которого кто-то срезал верхушку. Эту плоскую крышу, окруженную с трех сторон балюстрадой, украшают выложенные мозаикой патио. Задняя дверь дома ведет прямо к холмам. Внутри достаточно места, чтобы каждый из нас мог уединиться, а вместе провести время можно в кухне и столовой. В доме часто слышится музыка – ненавязчивая классическая гитара с Адорасьона или поп из Латимер-сити. Большая часть стен занята книжными полками.
Днем температура поднимается настолько, чтобы возникло желание залезть после завтрака на пару часов в море. По вечерам становится прохладно, надо надевать легкий свитер или куртку, чтобы посидеть на крыше, глядя на звезды, как мы все любим. Ночное небо отличается от того, что в тот же момент видно из кабины пилота на «Доблести Энгины Чандры» – один из техников рассказал мне, что формат сконструирован на основе оригинала из земных архивов. Никому из нас до этого нет особенного дела.
Не худшая жизнь после смерти. Может, не дотягивает до стандартов, какого-нибудь Хэнда, например, доступ недостаточно ограничен, – но так ведь и разрабатывали его простые смертные. И она всяко лучше той жизни после смерти, где заперт сейчас мертвый экипаж «Тани Вардани». Если, как утверждает Амели Вонгсават, «Чандра» из-за опустевших палуб и коридоров похож на корабль-призрак, он все равно куда безобиднее того, что оставили нам марсиане по ту сторону портала. Если я и призрак, обитающий в стенах линкора и со скоростью электрона ползающий по его электроцепям, то у меня жалоб нет.