— Спасибо, вы двое свободны. Должно быть, уже приехала женщина из полиции. Попросите ее немедленно подняться сюда. Я ведь не обижу вашего брата, если она будет

здесь.

Сельма явно хотела остаться, но попросить об этом не решилась. После секундной паузы, которую Кармайн проигнорировал, девушка вздохнула и вышла вслед за Джеральдом. Вскоре явилась женщина-коп.

— Посиди вон там, Джина. Будешь наблюдателем, — сказал Кармайн, потом повернулся к мальчику: — Ну, давай, Грант, расскажи все по порядку.

— Я весь вечер печенье лопал. Есть хотелось, а ужина все не было и не было! — возмущенно заявил мальчик. — Мама все время носится с этим Джимми, мы никогда нормально не едим. А потом она сварила спагетти. Опять! — Он поморщился. — Лучше уж печенье. Только оно кончилось, и я нашел пирожное с кремом.

Когда же эти дети поймут, что их матери больше нет? Что если в последние полтора года ужин запаздывал, то теперь станет еще хуже? Они настолько поглощены собой, своими детскими обидами, которые кажутся им нестерпимыми!

Ничем не выдавая досады, Кармайн спросил:

— Ты спал в ту ночь, Грант?

— Да, конечно. По телевизору шло какое-то дурацкое кино, черно-белое! Я сначала смотрел, а потом заснул. Часов в двенадцать. Проснулся, когда затошнило. Думал сначала, пройдет, а потом совсем плохо стало. До унитаза добежать не успел. Ба-а! Все на пол. Потом мне стало лучше, я лег в кровать и опять заснул.

Мальчик чувствовал себя не в своей тарелке: от грубости не осталось и следа, а карие глаза, еще недавно без стеснения глядевшие на Кармайна, забегали из стороны в сторону. Грант сказал правду, но не всю — и теперь, пока длилось напряженное молчание, во время которого Джина старательно пыталась слиться с обоями, напряженно выдумывал ложь, способную одурачить капитана полиции. Впрочем, опыта в подобном сочинительстве у него было мало — ему еще не приходилось сталкиваться с настоящими трудностями. Трудно ли обмануть любящих родителей, доверчивых простаков? Что же он хочет скрыть? Какая тайна требует столь серьезного подхода?

— Чушь! — рявкнул Кармайн. — Ни в какую кровать ты не ложился и не засыпал! Скажи, что ты сделал? Правду!

Здоровый румянец на щеках Гранта мигом поблек. Он хватанул ртом воздух, шея судорожно дернулась.

— Это правда! Честно! Я вернулся в кровать и заснул.

— Нет, Грант. Скажи, что ты сделал на самом деле.

И тут мальчик не выдержал. Он не привык к такому напору, и еще ему никак — никак — не удавалось соврать так, чтобы убедить себя самого.

— Я пошел к маме сказать, что меня вырвало на пол в ванной.

Вот, уже горячо!

— И что было потом?

— В спальне горел свет — не ночник, а лампа на столике. Одного ночника для Джимми мало. А вонь — дышать нечем!

Кармайн ждал продолжения, но мальчик молчал.