Хотя документы, собранные в папку, которую Джейк сейчас сжимал в потных ладонях, ясно доказывали, что их совместному бизнесу грозит крах, он еще лелеял какие-то надежды. Ведь они заработали на перепродаже дурацких композиций из капель расплавленной пластмассы кучу денег, но куда эти деньги испарились? С Блэр невозможно было вести бухгалтерию и бессмысленно просить ее как-то ограничивать расходы. Ответ на все его намеки и открытые воззвания к разуму был всегда одинаков: «Если ты не можешь добыть то, что мне нужно, катись к черту».

Джейк, собираясь с духом, опустил голову, побыл с минуту в позе роденовского мыслителя, а затем осмелился поднять взгляд.

Красота принадлежавшей ему по закону женщины, как всегда, ударила ему по нервам. Все, что с щедростью дала ей природа, было ловко подчеркнуто стилистом и парикмахером. Он чуть не задохнулся от похоти, но знал, что его всплеск страсти будет встречен презрительной улыбкой, означающей сомнение в его мужских способностях.

Блэр сверлила его взглядом голубых глаз, словно просвечивала рентгеном. Что она думает о нем? Какое место в ее шкале ценностей он занимает? Джейк ждал от нее слов, означающих, что она готова к деловому разговору.

У него уже довольно давно созрел в голове рискованный и дорогостоящий замысел устроить филиал художественной галереи в курортных местах Лонг-Айленда, где-нибудь посреди посещаемых скучающими богачами фешенебельных питейных заведений и клубов со стриптизом. Идея приобщить эту публику к новаторской живописи и скульптуре была слишком рискованна. Поначалу надо было вложить в покупку земельного участка и в возведение здания немыслимые суммы. Однако, хоть и в кредит, землю они приобрели и галерею построили. Что дальше? У них нет ни цента даже на прокорм, а проценты по долгу множатся.

– Если ты хочешь что-то сказать мне, говори. Не тяни время понапрасну, – пропел ее голосок, мелодичный, как флейта. – Тем более что у меня тоже есть тема для разговора с тобой. А именно о Марко. Он наконец согласился выставиться у нас.

Марко, аргентинский скульптор, стал очередным фаворитом Блэр. Она прослышала о нем еще до опубликования в «Чикаго трибюн» восторженной рецензии на его бронзовые статуи обнаженных женщин в натуральную величину, но искаженных, как подобает в современном искусстве, до такой степени, что их женственность теряет сексуальность и становится «символом для извержения межпланетного семени».

Блэр вбила себе в голову, что этот художник принесет им богатство, а его новое творение создаст шумиху вокруг их новой галереи. Кстати, скульптура, теперь создаваемая им, возможно, займет всю площадь открываемого в ближайшее время для посетителей нового здания.

– Что хочет Марко? – Джейк нашел в себе мужество поинтересоваться у жены.

– Сто тысяч долларов аванса за право устроить презентацию его скульптуры, – прощебетала Блэр. – Я сказала ему, что с этим не будет никакой проблемы. Но нам придется еще платить по две тысячи за каждый квадратный фут при аренде помещения, если мы сразу не расплатимся со строителями.

– Какая там площадь? – спросил Джейк, уже прикидывая в уме сумму.

– Скульптура Марко настолько велика, что займет весь главный зал. Это будет нечто потрясающее. – Блэр будто нарочно дразнила мужа, повышая его кровяное давление до максимума.

– И ты надеешься это дерьмо продать?

– Он еще неизвестен, но будет раскручен благодаря нам.

– За сколько?

– Кто-нибудь выложит восемьдесят тысяч.

– Ты свихнулась. Мы же потеряем по меньшей мере двадцать тысяч.

– Ты не творец, тебе этого не понять. Встреться с ним сегодня, поговори. Может, эти двадцать тысяч ты у него и отторгуешь.

– Сегодня я улетаю и не хочу его видеть.

– Куда? Куда ты собрался?