– Ты волнуешься, Милена?
– Не знаю. Что-то мне не по себе… Боюсь, что ли?
Гибкая Лиандра наклонилась в сторону королевы, лукаво улыбаясь, заметила:
– А помнишь, совсем недавно ты хвалилась, что ни один мужчина не способен напугать тебя? И вдруг такое смущение!..
– Ах, Лиандра, королева заявила тогда же, на спор: если бы нашёлся такой мужчина, который напугал бы её, как нас этот несносный Фрам в прошлый раз – до визга, она пошла бы за того замуж. И чем же её напугал красавец-барон? Уж не мужскими ли достоинствами? – Рона округлила глаза.
– Перестаньте, болтушки! – королева улыбнулась.
Она вспомнила недавний вечер, когда любящий подшутить Фрам подложил в корзину для рукоделия с десяток полевых мышек, случайно пойманных в копне прошлогоднего сена. Фрейлины и подруги королевы собрались в её шатре поболтать и сшить королеве новое платье. Лиандра, не оглядываясь, запустила руку в корзину, вытащила серый клубочек. Стала искать конец нити, а он запищал и зацарапал лапками. Из-под крышки полезли остальные мышата, поблескивая испуганными глазками. Лиандра обмякла в кресле, блуждая глазами. Полненькая Рона и Азалинда, вереща со всей мочи, запрыгнули на столик, ножки у него подломились и дамы растянулись на мягкой кровати королевы, где по одеялу деловито бегали мыши, отыскивая спасительные норки. Или заросли. Вроде пышной причёски Роны.
Азалинду от кровожадных тварей мужественно спасал верный Фрам, слишком старательно перебирая её юбки. Чтобы выручить Рону, телохранителям пришлось немного побегать за ней. Королева с мечом в руках неудержимо хохотала над подругами. А когда они пришли в себя, не удержалась и сболтнула лишнее. Хоть и шутя, но не надо было так распускать язык.
Королева опять задумалась. Странная тревога смущала её. Фрейлины переглянулись и отстали, тихо обсуждая грядущие перемены.
Заросший бродяга в пыльных, ни на что не похожих лохмотьях и с повязкой, придерживающей руку, прохромал от приозёрной тропинки в сторону кустарника. Хотя для сбора ягод время ещё не приспело, в кустах кто-то возился, раздавалось чмоканье и хруст веток. Мужчина хмыкнул и трижды хрюкнул молодым кабанчиком. Из кустарника выполз рыжий верзила, подвязывая по пути холщовые штаны:
– Как дела?
– Бывает лучше, но не у нас. Велено возвращаться домой. Похищение отменяется, – бродяга почёсывал колтуны на голове.
Кобрет недовольно покачал головой, осуждающе проворчал:
– Напрасно! Ох, зря хозяин отказывается от такого кусочка…
– Ему, знать, виднее.
– Так хорошо подготовились! И на тебе! – Кобрет плюнул жёлтой слюной сквозь зубы и едва не попал на голову выползающей за ним женщины.
– Дорогой! – она просительно протянула Кобрету руку. Он еле сдержался, чтобы не нагрубить, помог ей встать.
Женщина отряхивалась и поправляла платье:
– Дорогой, ты не зашнуруешь сзади?
С каким наслаждением Кобрет завязал бы эти тесёмки на её тощей шее!