Франциска всю дорогу в город ломала голову над тем, что же она упускает, но чем упорнее Готтлоб пыталась ухватить эту мысль, тем расплывчатее становились воспоминания. Наконец девушка отказалась от этих тщетных попыток и задумалась о другом. С кем же им предстояло столкнуться? Если этот Вилкенс действительно намеревался похитить девочку, то он должен был считаться с тем, что полиция проверит всех бывших сотрудников интерната. Он что, настолько глуп? Или, напротив, чрезмерно самоуверен? Припарковав машину рядом с мусорными баками, Готтлоб осмотрела магазинчик. Он представлял собой небольшое здание, зажатое с двух сторон жилыми двухэтажными домами. Вообще, это строение слабо напоминало магазин. Слева от ничем не примечательной входной двери протянулось огромное, от пола до потолка, окно, наполовину заклеенное молочно-белой бумагой. Справа от двери виднелись ворота, завешенные алюминиевыми жалюзи. Над воротами кто-то прикрепил самодельную вывеску: «Лучшие сорта рыбы в магазине Вилкенса!» Черные буквы ярко выделялись на белом фоне, а из буквы «В» выныривала стилизованная рыбка.

Лавочка не произвела на Франциску особого впечатления. Ей показалось, что ее владелец не очень-то интересуется тем, как идут дела. Тем не менее, дверь уже была открыта. В холле горела давно лишившаяся люстры лампочка. За те пять минут, что Готтлоб следила за магазином, тут не появился ни один клиент.

Мимо медленно проехал Пауль, и Франциска подмигнула ему фарами. Заметив напарницу, Адамек развернулся в соседнем дворике и припарковал свою машину за автомобилем Готтлоб. Хлопнув дверцей, он уселся на переднее сиденье.

— Это тот магазин? — Пауль мотнул головой налево.

— Именно. Узнал что-нибудь про этого Вилкенса?

— Никогда не попадался на глаза полиции… — Адамек покачал головой. — Восемь пунктов по фленсбургской картотеке[8], четыре за текущий год. Этот адрес указан в документах как постоянное место жительства. В своем профиле на «Фейсбуке» описывает себя как любителя природы, страстного охотника и рыболова. В графе «семейный статус» пишет «в активном поиске».

— То есть все выглядит совершенно нормально, — подытожила Франциска.

— Именно. — Пауль повернулся к напарнице. — Знаешь, нам нужно кое о чем поговорить.

— Скажи мне, что ты этого не делал. — Готтлоб заглянула ему в глаза.

— Я не говорил с прессой. — Адамек пожал плечами.

— А с кем говорил?

— С начальником транспортной компании. Я не доверяю этому Кюлю. Не станет же он сам на себя доносить, а я не могу спокойно жить, зная, что этот тип и дальше возит детей.

— Я тебя понимаю… — Франциска вздохнула. — Но получилось глупо. Ты должен был сказать Мейербольду, чтобы тот не болтал с журналистами.

— Я и сказал.

— Собственно, нам его не в чем обвинить. Будем надеяться, что все об этом позабудут. Оберрат в ярости, так и знай.

— Да знаю я, знаю. Я уже с ним говорил.

— И что же ты ему сказал?

— То же, что и тебе. Из-за этого извращенца я начальству лгать не стану. Доводя до сведения работодателя информацию о его темном прошлом, я не нарушаю никаких предписаний. И я не в ответе за то, что этот работодатель стал трепаться перед журналистами.

— И как к этому относится Оберрат?

— Так же, как и я.